Игорь Шелест - С крыла на крыло

- С вами.

- Благодарю. Итак, до вечера, - Арцеулов вновь улыбнулся. Тонкое лицо его засветилось необычайно мягко, тихо.

- До свидания, - пробормотал Сергей, провожая летчика взглядом.

В погожий зимний день двадцать третьего года к начальнику летной части Московской высшей школы красвоенлетов Арцеулову пожаловала дирекция завода "Дукс". Константин Константинович хорошо знал только директора Немцова: тот иногда обращался к нему с просьбой испытать какой-нибудь из выпускаемых заводом самолетов - "ньюпор", "сопвич" или "дейчфор". Еще с мировой войны "Дукс" строил их по лицензиям французских и английских фирм. А раньше специализировался на выпуске велосипедов: "Лучшие в России - мужские, дамские, двухместные - тандем, со втулками "торпедо", велосипеды "Дукс".

Представив Арцеулову конструкторов Николая Николаевича Поликарпова и Ивана Михайловича Косткина, Немцов намекнул на конфиденциальность визита, затем заговорил о новом самолете. Несмотря на туманность речи, можно было догадаться: разговор идет о совершенно новом, советском истребителе, и летчику предлагают испытать этот оригинальный самолет.

- Надо бы взглянуть сперва на него, - улыбнулся Арцеулов.

- Безусловно!.. Мы вам его покажем, как только вы согласитесь на испытания, - будто бы пошутил Поликарпов.

- О! Здесь важные секреты, - слегка смутился летчик. - Ну хорошо, я в принципе согласен.

В цехе, куда не все могли проникнуть, Арцеулову показали фюзеляж. Вместо шасси он опирался пока на козлы, но в контурных линиях уже улавливалась стремительность. Кабина летчика - почти в хвостовой части, а перед ней весьма продолговатый нос. Впереди на блоках висит мотор; рабочие готовят его к установке. Двенадцатицилиндровый "Либерти" в 400 лошадиных сил! По тем временам - чудо моторостроительной техники.

Летчика сопровождали Поликарпов и Косткин. Первый - несколько суетливый, очень оживленный. Второй - сдержанный, как показалось, более откровенный. А вообще Арцеулов понимал, что любопытничать в условиях этой секретности несколько неэтично. Все же кое-что он позволил себе спросить, например:

- Как центровка?..

Поликарпов не замедлил с ответом:

- Ради бога не беспокойтесь, Константин Константинович, все, все в порядке!

Арцеулов заметил: о чем бы он ни спросил, Николай Николаевич весьма заботливо и даже ревностно торопится ответить, что все хорошо, все продумано, рассчитано и не внушает ни малейшего сомнения.

В общем впечатление от первого осмотра оказалось благоприятным, и летчик гордился доверием. Конструкторы, тоже довольные, прощаясь, не скрывали надежд получить на своем самолете скорость большую, чем у лучших истребителей иностранных типов.

Прошло некоторое время, прежде чем ИЛ-400, или, полнее, "истребитель либерти-400" - так назывался новый самолет - привезли в аэродромный ангар "Дукса". Когда Арцеулов увидел собранную машину, его поразил необычайный вид. Большой смелостью по тем временам было применение на истребителе свободного от подкосов и расчалок крыла. Однако озадачило другое: чем обеспечено нормальное центрирование, когда мотор вдвинут совсем в крыло? Чем уравновешен вес хвоста?

С этим вопросом он и обратился к Поликарпову.

- Все здесь просчитано, - начал Николай Николаевич. - Константин Константинович, у нас есть свой секрет: в угле установки крыла. Так что...

"Может быть, они и правы?.. Все-таки специалисты, - подумал Арцеулов, - а зрительное впечатление бывает обманчиво".

Новый истребитель стал коньком завода "Дукс". Если бы на ИЛ-400 удалось получить задуманный бросок по скорости, завод получил бы крупный заказ на первый советский истребитель. Накал страстей усиливался невозможностью компромисса: либо самый быстрый в мире истребитель, либо... никакой.

В этой обстановке авторитетное мнение летчика, тем более такого, как Арцеулов, значило много. И надо сказать, администрация не скрывала своего внимания к летчику. Арцеулов это заметил и попросил... три десятка метров перкаля для обтяжки своего планера.

- Знаете, - смущенно оправдывался он, - невозможно нынче купить материю...

- Да что вы, Константин Константинович, сами собираетесь обтягивать планер? Помилуй бог! - догадался Немцов. - Где он у вас? Везите! Мы вам его обтянем в наилучшем виде и пролакируем.

Любезность директора завода оказалась более чем кстати. Вскоре на Ходынке состоялся праздник по случаю открытия Общества друзей воздушного флота и "Добролета". Кружковцы выкатили на аэродром планер А-5. Запустить на нем Арцеулова пробовали при помощи веревки, на бегу. Проезжавший на автомобиле конструктор Прохоровщиков [16] А. А. Пороховщиков крикнул:

- Константин Константинович, чего вы мучаетесь?.. Давайте попробуем за автомобилем?

- Идея!..

И вот планер уже летит через все Ходынское поле, буксируемый авто. Зрелище было столь удивительным, что публика устремилась к планеру. В тот день на Ходынке и было решено оказать максимальную поддержку зарождающемуся безмоторному авиаспорту.

Настал день, когда решили порулить на ИЛ-400. Вообще договорились так: сперва побегать, попробовать, как будет вести себя самолет при движении по земле; затем сделать небольшие прыжки и уж потом лететь.

После первой же пробежки летчик вылез из самолета:

- Невозможно поднять хвост. Ручка управления - до отказа от себя, а хвостовой костыль пашет землю. Николай Николаевич, - обратился Арцеулов к Поликарпову, - на мой взгляд, шасси слишком вынесено вперед. Что вы на это скажете?

- Понимаете ли, мы старались, чтобы самолет при пробеге не мог опрокидываться на нос.

Летчик возразил. Здесь досадное заблуждение: если двухколесное шасси слишком вынесено вперед, самолет на пробеге стремится к прыжкам с носа на хвост, и тут даже опытный летчик иной раз не в силах спасти его от опрокидывания.

Поликарпов был явно озадачен.

- Значит, вы хотите сказать, при меньшем относительно центра тяжести выносе шасси...

- Да, да, самолет лучше слушается рулей и практически все время в руках пилота.

Спорить не представляло смысла. Если самолет на разбеге не поднимает хвост, нормальный взлет выполнить практически нельзя.

Усиление узловых мест, перестановка шасси на ИЛ-400 потребовали немало времени, а летчику представилась возможность для всяческих раздумий. Арцеулов понимал, что испытания обязаны выявлять какие-то дефекты: на то они и испытания!.. Но здесь самолет обнаружил серьезные просчеты, еще не поднявшись в воздух, и вольно было подумать: "Что же будет дальше?"

А тут еще пополз слух, будто Управлением воздушного флота получена из Франции телеграмма примерно в таком духе:

"Очень сожалеем, что при испытании вашего истребителя разобьется летчик Арцеулов".