Николай Горностаев - Мы воевали на Ли-2

От раздумий оторвал Кузьма Родин.

— Николай, ты знаешь, что ночью с Гавриловым летишь?

— Куда?

— Потом узнаешь. Тебе велено борттехника-стажера Колю Китаева «вывезти».

Это означало только одно — ввести в строй. С Героем Советского Союза Тимофеем Гавриловым летать любили все, и я тоже. В небе он работал не спеша, основательно. По всему чувствовалось, что командир — хозяин машины и ведет ее, а не она его везет. В дела других членов экипажа Гаврилов вмешивался крайне редко, считая, что каждый должен нести свою ношу. Поэтому бортмеханики чувствовали себя с ним свободно и просто. Повезло Китаеву, подумал я. Первый командир, как первая любовь.

Полет был обычным, если можно считать обычной встречу и поединок со смертью. Зенитки и пулеметы встретили наши машины в районе Инстербурга шквалов огня. Ме-110 метались в стороне, опасаясь своих же снарядов, и выжидали, когда Ли-2 выйдет с боевого курса.

— Сейчас твое дело — только Ли-2, — учил я Китаева. — Приборы из виду не выпускай. Они тебе о здоровье машины рассказывают, а ранить ее могут куда угодно. Чем раньше заметишь это, тем больше времени останется у командира для принятия решения.

Китаев ошарашенно вертел головой, ему хотелось немедленно что-то сделать, предпринять. Но Ли-2, повинуясь Гаврилову, вел себя умно и осторожно. Отбомбились. Ушли со скольжением в темноту, обманув Ме-110. Семь пожаров бушевали внизу, когда мы легли на обратный курс.

— Ты, Китаев, не суетись, — бросил через плечо Гаврилов стажеру. — Спешка до добра никого не доводила, а на войне она вредна вдвойне. Пусть фашисты нервничают, а ты чувствуй себя хозяином положения. Гоним-то мы. И уже гляди куда отогнали…

Да, война близилась к концу. Мы бомбили Восточную Пруссию, другие полки и до Берлина доставали.

— Зажги бортовые, — сказал мне Гаврилов.

На крыльях вспыхнули красный и зеленый огоньки. Домой прилетели. Однако сесть удалось не всем. Вражеский бомбардировщик, подойдя незамеченным, сбросил на ВПП несколько кассет с мелкими минами, которые мы прозвали «прыгающими лягушками». Я услышал их свистящий шум, когда обходил вернувшиеся Ли-2 своей эскадрильи. Китаев шел рядом, он еще жил боем, и возбуждение его не остыло.

— Осторожней теперь, Николай, — предупредил я парня, — Под ноги смотри очень внимательно. Нарвешься на мину, небо с овчинку покажется.

Не успевшим вернуться на свой аэродром Ли-2 было приказано идти на запасной, пока саперы не очистили поле. А мы с Китаевым направились к баракам и палаткам.

— Ка-ак рванет зенитный снаряд справа, я думал — конец! — смеялся он. — Ничего, цел.

Уж лучше бы он молчал. В высокой сухой траве рвануло, Китаев охнул и сел. Жалящая, жгучая боль полоснула меня по левой руке. Я сбросил куртку. Из рукава, залитого кровью, выпал осколок. Китаев стонал.

— Идти сможешь?

Он отрицательно покачал головой. Его брюки ниже колен набухали кровью.

— Жди и не двигайся, — приказал я и побежал в санчасть.

За Китаевым тут же выслали санитарную машину, а мне сделали перевязку. Рана ниже предплечья оказалась неглубокой, но болезненной.

— Легко отделались, — сказал врач, осмотрев Китаева. — В сорочке родились оба.

— Коля, — прошептал стажер. — Пусть меня в госпиталь не отправляют. От полка отстать боюсь.

Его унесли в операционную, доктора я упросил оставить Китаева в медсанбате, а пока его оперировали, я тоже был в санчасти. Бинт обильно пропитался кровью, и медсестра сменила мне перевязку. Потом пошел в общежитие. Но заснуть не смог. Не давала покоя жгучая ноющая рана.

Утром на аэродроме узнал, что капитан М. К. Аджба после выполнения задания был дважды атакован истребителями Ме-110, машина повреждена, сели на вынужденную в пункте Порубанок рядом с только что освобожденным от гитлеровцев Вильнюсом. К Аджбе успел слетать командир эскадрильи В. Д. Ширинкин, он и собрал технарей.

— Когда атаку истребителей отбили, Аджба почувствовал, что машина не слушается элеронов и руля поворота. Борттехник Кривчак тоже не зевал. Резко упало давление в гидросистеме, но шасси выпустить он успел, — рассказывал Ширинкин. — При заходе на посадку выяснилось, что не выпускаются закрылки. Площадка короткая, но Аджба посадил Ли-2, хотя в кусты все-таки врезались. Вам загадка: сколько времени нужно, чтобы отремонтировать Ли-2?

Совещание наше длилось недолго.

— Не больше полутора суток — сказал старший техник отряда П. Н. Бордачев. — Если будут пармовцы инструмент и нужные материалы. — Отлично, — улыбнулся Ширинкин. — Бери людей, проверим твои слова.

Через 36 часов Аджба приземлился «дома», в Докудове, у города Борисова. Что ж, мы научились не только хорошо воевать, но и точно рассчитывать время работы.

Время… На войне оно ценилось иногда очень высоко. 7 сентября я получил приказ: на двух Ли-2 за сутки сменить двигатели, отработавшие ресурс, подготовить самолеты к контрольному облету и выполнению ответственного задания. Что это за задание, оставалось лишь гадать. 6 сентября мы проводили экипаж Н. В. Савонова на Си-47 для полетов в Италию, в Бари, на оказание помощи югославским партизанам. Может, нашим братьям по оружию нужны еще два Ли-2?

— Приказ выполнить не смогу, — доложил я инженеру эскадрильи капитану П. А. Коробову. — Людей в отряде не хватает.

— Сколько нужно?

— Четыре техника и пять мотористов.

— Через час встречай.

К вечеру небо затянули тучи. Пришлось натягивать моторные чехлы, сооружать из них шатры, тащить переносные лампочки. Мерно шумит дождь, позвякивают ключи. Я взглянул на часы. Полночь. Двенадцать часов отработали. Я прошел по стоянкам. Позади полдела. Идем по графику. Когда небо на востоке стало сереть, все четыре движка стояли на своих местах, а наши лица стали под цвет рассвета — серыми. К середине дня моторы опробованы, герметичность монтажа и приборы контроля работы движков проверены, масло заменено, фильтры прочищены. Родин подошел ко мне, протянул руку с зажатым гаечным ключом:

— Разожми пальцы, Коля. Ладонь не чувствую…

Подъехал старший инженер полка. Я устало бросил руку к козырьку:

— Товарищ майор, приказ выполнен. Оба самолета к облёту готовы.

Фамин молча обошел машины, посмотрел на нашу работу, на нас и… уехал. Его отъезд ошарашил меня. Стало обидно, что работали, не жалея себя, а никто даже спасибо не сказал.

— Ну что ж, — усмехнулся Милюков. — Зато обед мы заработали честно.

Усталость бессонных ночей дала о себе знать. Я едва не заснул в столовой. А тут еще приказ командира полка объявили: построить экипажи, техников и мотористов. Когда полк замер по команде «смирно», Осипчук приказал выйти из строя К. П. Родину, В. Т. Милюкову, И. П. Давыдову, Н. В. Титову, И. И. Ковалеву, В. Л. Токареву… Услышав свою фамилию, я сообразил, что перед полком стоят те, кто ремонтировал вместе со мной Ли-2.