Дмитрий Малько - За рычагами танка

На подступах к небольшой деревне мы натолкнулись на сильно укрепленную линию обороны противника. Я увидел впереди ярко блестевшее на солнце возвышение — это гитлеровцы соорудили снежный вал и облили его водой, отчего вал покрылся ледяным панцирем, на который не могла взобраться ни одна машина. Мы попробовали было преодолеть вал с ходу, но танки скользили и не брали крутой ледяной подъем. По валу стала бить наша артиллерия, в ряде мест снаряды разрушили лед, и танки опять пошли на штурм.

Я направил свою машину в одно из таких мест, где лед был раскрошен. С разгону поднял танк на вал, но фашисты его сразу заметили и открыли огонь из нескольких орудий. Один снаряд угодил в башню, другой — в борт, и тридцатьчетверка загорелась. Я все же сумел юзом спустить машину обратно с вала, и мы покинули ее.

Погиб наш командир лейтенант Лукьянов, но населенный пункт был взят.

Вскоре я опять был в бою. Сражался в составе другого экипажа, на другой машине, пока не получил ранение и не попал в госпиталь.

Много еще было боев в моей военной судьбе. Боев наступательных, стремительных, когда танковая лавина мчалась вперед, сметая на своем пути укрепления врага, давя его технику и уничтожая живую силу; и оборонительных, когда танкистам вместе с пехотинцами и артиллеристами приходилось отражать атаки механизированных войск. Боев из засад с прорвавшимися танками противника и разведывательных поисков с целью выяснения системы обороны врага. Боев, в которых схлестывались стальные громады, когда, казалось, плавился металл, и в которых побеждали не только мощь огня и брони, но и сила духа, воли, человеческого напряжения. Я участвовал в таких боях под Сталинградом, где пришлось отражать массированные атаки танков Манштейна, пытавшегося деблокировать кольцо окружения вокруг армии Паулюса, под Харьковом и в других местах.

Довелось мне воевать на различных машинах, своих и иностранных — английских и американских, получаемых по ленд-лизу. Ходил в атаки на «Черчилле», «Матильде», «Валентайне». Сравнивал их с отечественными, и всегда это сравнение было не в пользу «англичан» или «американцев». Те имели много уязвимых мест, часто горели — не то что наши Т-34, которые значительно превосходили как немецкие танки, так и танки союзников по антигитлеровской коалиции. Одиннадцать раз горел в танках, нередко бывал ранен, после излечения снова возвращался в строй — в другие экипажи, на другие участки фронта.

В 1943 году, летом, после очередного ранения и выписки из госпиталя я снова попал на Западный фронт. С этого времени и до конца войны мне довелось служить во 2-м гвардейском Тацинском Краснознаменном, ордена Суворова танковом корпусе. Это был прославленный корпус. Созданный весной 1942 года, он участвовал в разгроме немецко-фашистских войск на Дону и овладении важным опорным пунктом Тацинская, воевал в Донбассе, в районе Харькова, успешно действовал Б Курской битве. С переходом в состав Западного фронта 2-й танковый корпус принимал активное участие в подготовке и проведении Смоленской наступательной операции.

Наша бригада вместе с другими частями корпуса действовала юго-восточнее Смоленска и наступала на Ельню — важный железнодорожный узел, прикрывавший Смоленск с востока. Немцы сильно укрепили подступы к Ельне: на высотах перед городом установили заграждения, все танкоопасные направления заминировали, стянули сюда много противотанковой артиллерии. После мощной артиллерийской подготовки и ударов авиации наши стрелковые части ринулись на штурм вражеских укреплений и в первый же день прорвали их. Успех развили конники из кавалерийского корпуса, расширив прорыв по фронту и в глубину. В этот прорыв и был введен 2-й гвардейский танковый корпус.

Хорошо помнится день 30 августа 1943 года. Ранним утром мы получили приказ о наступлении, и наши танки пошли вперед по местности, только что освобожденной передовыми стрелковыми и кавалерийскими частями. Повсюду были видны следы жаркого боя: воронки от снарядов и бомб, догорающие вражеские танки, искореженная боевая техника.

Вот впереди показалась окутанная дымом высота. Наши стрелковые подразделения штурмовали ее, но чувствовалось, что гитлеровцы сопротивлялись яростно и пока прочно удерживали свои позиции. Не знаю, заметили они приближение нашей танковой роты или нет, но из-за высоты, справа от нас, показались их танки. Я стал считать, но, досчитав до десяти, сбился. До гитлеровских машин было еще далеко, и они то и дело скрывались из глаз в складках местности.

Сразу обнажился и замысел врага: очевидно, гитлеровцы собирались ударить нам во фланг. Это понял и наш командир роты. Поступила команда, и мы, развернувшись в боевую линию, продолжали движение уступом вправо.

Расстояние до врага быстро сокращалось. Вот уже стали видны кресты на башнях, жерла направленных на нас пушек. Мы вели огонь на ходу, и танк вздрагивал от выстрелов.

— Видишь вот тот, что из-за куста выскочил? — крикнул мне командир взвода, и я сразу обратил внимание на фашистский средний танк. — Давай на него, прямо…

Маневр был ясен мне. Танковый бой распался на множество мелких схваток. При примерном равенстве сил некогда было отвлекаться, рассеивать свое внимание на многие машины, предстояло каждому выбрать свою, конкретную цель. И командир экипажа выбрал ее. Я потянул на себя рычаг, и танк, повернув вправо, пошел на врага. Мы быстро сближались. Вражеские снаряды отскакивали от нашей лобовой брони, но и мы никак не могли поразить в лоб танк гитлеровцев.

Когда между машинами оставались считанные десятки метров, гитлеровцы не выдержали. Их танк метнулся в сторону, подставил левый борт и тут же получил метко выпущенный снаряд. Следовавшая за нами тридцатьчетверка почти в упор добила его.

А перед нами оказался еще один вражеский танк. Командир экипажа взял его на прицел, и, когда машина с крестом стала поворачивать, чтобы обойти глубокую воронку от бомбы, он выстрелил и попал в борт, ниже черного креста. Фашистский танк запылал. Мне было видно, что на подступах к высоте горело еще несколько танков. Остальные повернули назад и на большой скорости скрылись за высотой. Вражеская контратака сорвалась.

Мы продолжали стремительно двигаться вперед и с ходу ворвались на высоту. Когда дым и пыль рассеялись, увидели впереди город, во многих местах охваченный пожаром. Немцы жгли Ельню, разрушали железнодорожный узел. А к городу со всех сторон приближались наши стрелковые цепи, мчались танки.

За 30 августа наш корпус продвинулся вперед километров на двадцать. К исходу дня танкисты совместно со стрелковыми частями овладели городом Ельней.