Игорь Шелест - Лечу за мечтой

Еще в первых полетах Васину не удавалось отделаться от ощущения близости нескольких тонн азотной кислоты. Ему все представлялся плеск ее за алюминиевой перегородкой бака… Но человек способен привыкать и не к такому.

Как-то вылет задерживала плохая видимость. Васин подошел к самолету. О чем-то спорили механики, стоя у чана, в который обычно сливали остатки кислоты. Васин взглянул на маслянистую бурую жидкость, и, то ли ему показалось, то ли так и было на самом деле, жидкость эта пребывала в легком движении, словно ее снизу подогревали горелкой, но до кипения еще не довели.

Между тем механики притихли.

— О чем вы тут шумели? — беззаботно спросил летчик.

Вокруг чана их было трое, и они почему-то мялись.

— Э! Видно, я помешал важной беседе, — Васин хотел было последовать восвояси. Но тут один из механиков откашлялся и смущенно проговорил:

— Вот, Валентин Петрович, этот друг берется на спор вытянуть голой рукой из чана двугривенный…

Васин бросил быстрый взгляд на друга, поняв, что его разыгрывают. Все же он спросил с улыбкой:

— А на что спор-то? Поди, на пол-литра?

— На бутылку коньяку, Валентин Петрович… Рискните бутылкой, а? — выступил вперед сам друг. Он смотрел на Васина с самоуверенной усмешкой.

— Вы что?! Белены, что ли, объелись все тут?! — сказал Васин более чем сухо.

— Да нет, без шуток. На спор иду с любым, кто пожелает, — возразил все в том же тоне друг. — Вон, смотрите, двугривенный на дне — запросто вытащу его при вас голой лапой на свет божий! Ну, кто смелый, ставь бутылку! — И моторист стал засучивать рукав промасленного комбинезона. Закатав рукав по плечо, он «обнародовал» волосатую и загорелую руку.

— Налетай! — озорно вскрикнул друг, и Васин подумал, что так, вероятно, кричали в древности скоморохи, зазывая на ярмарке любителей представления. — Три звездочки — и не меньше!

— И вправду, Валентин Петрович, он не обманет — окунет лапу в чан! Он у нас такой — все может! Циркач. Ха, ха… — вмешался другой механик, как видно, действовавший на подначке.

Валентин никак не мог толком понять этих людей: то ли смеются, втягивая его в какой-то дурацкий розыгрыш, чтоб потом потешаться, то ли на самом деле затеяли какое-то страшное баловство. Сбитый с толку, он выжидал, посматривая то на механиков, то на монету в чане.

— Надеюсь, пить вы ее не приспособились еще? — спросил Валентин, чтобы снять глупое напряжение.

— Зачем?.. Мы ведь с понятием, знаем, что можно пить и что нельзя, — обиделся друг, почесывая оголенную руку. Ему, видно, страсть как хотелось продемонстрировать Васину фокус.

В этот момент за спиной Васина кто-то проговорил решительно:

— А, черт с тобой, валяй, если не врешь! Ставлю коньяк!

Васин обернулся, увидел знакомого инженера из двигателистов.

— Идет!

Васин подумал: "Начинается. Сейчас глупейшим образом околпачит, и до завтра все будут хохотать".

— На! — протянул инженер деньги.

С этого мгновения все взгляды устремились на руку моториста. Тут только Васин заметил, что позади друга стоит бак с водой. К фокусу, видно, готовились, крышка у бака была снята.

Моторист повернулся к баку и с ходу окунул руку по плечо. И тут же, но куда более аккуратно, погрузил руку в кислоту… Точным движением поймал монету и проворно вытащил на воздух. Васин как зачарованный, не видя ничего вокруг, смотрел на руку. "Нет, не отвалилась! Даже не покраснела!"

Моторист принялся основательно полоскать руку в воде, полоскал минуты две, затем вытер ее ветошью и хотел опустить рукав. Выглядел при этом друг победоносно.

— Постой, постой! — остановил его инженер, заплативший деньги; очевидно, человек азартный, он хотел удостовериться, нет ли тут обмана. Он потрогал руку. Провел даже по коже слегка ногтем. Ничего, рука как рука.

— Что вы? Здесь без мошенства! — солидно заявил механик.

— Желаете, Валентин Петрович, он и для вас повторит фокус? Тут все по чести… Он даже может сунуть палец в расплавленный свинец!

— Вижу, что все по чести, — расплылся Васин, все-таки пораженный происшедшим. — Вот что, друг милый, но больше этого фокуса не делай.

— Га, га, га! — громыхнули очень довольные механики.

— Считайте, что я входил в пай, — сказал летчик.

Действуя по заданию, Васин сперва набирал девять километров высоты на турбореактивном двигателе, а затем уже запускал ракетный. Манипуляции для этого были просты: сперва включить насосы. Затем, вытянув рукоятку кранов на себя, сразу открыть доступ в камеру двигателя и горючему и окислителю — азотной кислоте.

Воспламенение смеси происходило само собой и мгновенно. Васин отлично понимал, что в этом и заключается вся «пикантная» сущность запуска ракеты: стоило одной из жидкостей слегка опередить другую и накопиться в камере двигателя — поступление в следующий момент другой жидкости могло бы привести к взрыву.

Вот почему, когда он брался за этот самый рычаг кранов, то ощущал в себе жгучее желание сжаться в комок.

Однако несколько таких островпечатляющих включений, вполне удачных и спокойных, когда ракетный двигатель с легким хлопком энергично принимался за работу и за две минуты, проглотив три тонны кислоты и керосина, возносил летчика и самолет на двадцатикилометровую высоту, укрепили в Васине сознание, что здесь, на борту, он все-таки хозяин.

В одном из последующих своих полетов Васин набрал высоту свыше 25 километров и тут впервые почувствовал себя в скафандре скверно. Клапаны подачи кислорода были открыты как подобает, но летчик явно ощущал недостаток кислорода.

Все же ему удалось выполнить задание.

После этого полета специалисты обнаружили в системе кислородного жизнеобеспечения дефект. Потребовалась основательная перерегулировка клапанов. Медикам и инженерам это дало необходимый опыт. Конечно, и летчику здесь было нелегко. Но все они в то время еще не очень ясно представляли себе, что работают на благо будущих космических полетов Человека.

Когда неисправности были устранены, полеты Васина опять продолжились, и в одном из них он развил впервые у нас в авиации скорость, превысившую в 2,33 раза скорость звука. Для 1957 года это было выдающимся достижением, разведывательным шагом в преддверии "теплового барьера".

В том же году летом к нам на аэродром приезжал весьма высокий гость. По случаю его визита были показаны самые эффектные полеты: взлет Шиянова с катапульты на истребителе МИГ-19 посредством мощнейшего порохового ускорителя и взлет Васина с включением ракетного двигателя прямо со старта.

Шиянов взлетал с отдаленной точки аэродрома, и зрелище это воспринималось в первую секунду как нечто сверхъестественное, как изгнание из пекла провинившегося сатаны. Будто разверзлась вдруг земля и с раскаленной магмой выплеснула некий черный предмет. Двумя секундами позже, опережая кромешный огонь и дым, сознание выявило в темном предмете самолет… Потом адский грохот резко обрывался. И тем беззвучней, грациозней казалось устремление розовогрудого МИГа навстречу солнцу, небу, жизни, Надо полагать, именно в эти впечатляющие секунды Георгий Шиянов наконец вознесся в сознании людей до героизма.