Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер

«Ваша дочь серьезно занята писательской деятельностью. Она поднимается в семь утра, и вижу я ее только в обед. Я серьезно подумываю о разводе, но мой адвокат сообщил мне, что будет трудно доказать факт супружеской измены с компьютером. В такой ситуации мне приходится не только нести на своих плечах всю тяжесть раздумий о судьбах мира, но и взять на себя всю готовку, а также развлекать мою сестру, которая приехала погостить и, похоже, не имеет ни малейшего желания уезжать. Теперь вы понимаете, что судьба моя тяжела и безрадостна. Но зато я могу ходить без трости!»

Летом Джеральд, Ли, Маргарет, сестра Ли, Харриет, и Саймон Хикс с женой и тремя дочерьми отправились на Корфу. Хотя Джеральда угнетало то, что он видел на острове своего детства, он не мог удержаться, чтобы не вернуться туда. Бесконтрольное развитие туристического бизнеса уродовало остров, и Джеральд каждый раз давал клятву никогда не возвращаться на Корфу, «разве что в гробу». Но справиться с собой он не мог. «Самые счастливые моменты моей жизни, — говорил он Саймону Хиксу, — это пробуждения на Корфу, когда я был еще ребенком. Все вокруг было совершенно — солнце, насекомые, богатство цветов, словом, абсолютно все. Самые прекрасное и красивое в жизни — это простые вещи, о которых мы забываем». Джеральд снял старинный дом, переделанный из маслобойни, на побережье Барбати. В прежние годы семья Дарреллов любила устраивать здесь пикники, возвращаясь домой на лодках. «Он не хотел видеть новые отели, которые рядами выстроились вдоль его любимого побережья, — вспоминал Саймон Хикс. — Мы предупреждали его, что впереди появился очередной отель, Джеральд отворачивался и смотрел в сторону Албании. Когда мы проплывали мимо, он снова поворачивался к Корфу, чтобы увидеть очаровательные холмы, заросшие оливами, и маленькие подковообразные заливчики, где прошло его детство. Однажды, когда все уже ушли спать, мы с ним сидели возле пресса и пили виски. Было полнолуние, яркая луна отражалась в море, вокруг царила полная тишина. Я спросил Джеральда: «Наверное, тяжело снова возвращаться сюда?» Он посмотрел на море, подумал немного, а потом ответил, глядя на луну: «Но ведь она не изменилась».

В декабре 1986 года Джеральд оказался прикованным к инвалидному креслу — его правое бедро устроило ему «Ад с большой буквы». Несколько последующих недель были просто мучительными. Большую часть времени он проводил в Лондоне, работая над комментарием к другому тринадцатисерийному фильму «Мы и другие звери». Этот проект был посвящен отношениям между человеком и животными. Его выход планировался на следующую весну. Как и предыдущие документальные фильмы Даррелла — «Ковчег на острове», «Ковчег в пути», «Натуралист-любитель» и «Даррелл в России», — новую картину делала студия Пата Фернса. Однако, в отличие от своих предшественников, этот фильм основывался на архивных съемках, хотя Джеральду и Ли все же пришлось сняться и на натуре (в том числе на Канарских островах). Кроме этого, они должны были появляться в начале и конце каждой серии и читать закадровый текст.

Этот фильм не был авторским произведением Даррелла, но все же его поклонники восприняли его очень тепло. Спайк Маллиган писал: «Самое замечательное в этом фильме то, что мы видим развитие человека на фоне изменения окружающей среды. Создатели программы буквально кричат нам, что в этом мире слишком много людей — и их постоянно становится все больше».

Пат Фернс рассчитывал снять следующий фильм с Джеральдом в Китае, но, к сожалению, этому плану не было суждено осуществиться. Все же им удалось снять еще одну программу вместе. Это была часовая передача для Би-би-си о работе Джеральда «Ковчег Даррелла». В этом фильме были использованы архивные съемки, фрагменты из предыдущих фильмов, а также ряд кадров, снятых на Джерси, и специальное интервью принцессы Анны. Новая программа была показана на благотворительном мероприятии в зоопарке Калгари в Валентинов день 1988 года во время зимних Олимпийских игр. Эта программа ознаменовала завершение долгого, чрезвычайно плодотворного сотрудничества между Патом Фернсом, Джеральдом и Ли. Теперь Джеральд более всего был занят борьбой с собственным телом. В середине января 1987 года он перенес вторую операцию по замене бедренного сустава. «Операция прошла успешно, — писал Джеральд родителям Ли 12 февраля. — Но она оказалась более болезненной, чем предыдущая, так как сустав был в очень плохом состоянии. Я быстро поправляюсь и очень скоро смогу щипать за зад самых симпатичных сестер».

Настроение Джеральду подняла телеграмма из Академии естественных наук Филадельфии. В ней сообщалось, что Джеральду Дарреллу присуждена престижная медаль Ричарда Хупера «в знак признания его заслуг в деле исследований в области естественной истории и охраны окружающей среды». Джеральд выписался из больницы в прекрасном состоянии духа. Об этом он написал родителям Ли: «В инвалидном кресле меня вывезли из больницы имени короля Эдварда VII в окружении рыдающих сестер. Меня доставили в Саутгемптонский аэропорт. Мое инвалидное кресло закатили в холодный угол, и все внимание привлек к себе Паттерсон (домашний тарантул Ли). Таможенники внимательно изучили его паспорт, свидетельство о рождении и сняли с него отпечатки пальцев. Наконец нам позволили подняться на борт самолета. Все так увлеклись Паттерсоном, что никто и не заметил, что мои бедра звенят так, словно через металлоискатель проходит ближневосточный террорист, увешанный оружием. Паттерсону напитков во время полета не подавали, а зато мне…»

Джеральд понимал, что его силы — как физические, так и общественные — весьма ограничены. Ему удалось чуть-чуть затормозить процесс исчезновения биологических видов с лица планеты, но остановить, не говоря уж о том, чтобы полностью прекратить, этот процесс было невозможно. С такой задачей не справился бы ни один человек. Но это не означало, что нужно опустить руки и смириться. Даже один спасенный вид — это уже триумф. И поскольку вымирание животных — дело рук единственного вида (человека), то, изменяя настроение и поведение этого вида, можно было спасти Землю. Однако реалистические цели организаций, занимающихся охраной окружающей среды, были весьма скромными. Победить вымирание и исчезновение было не в их силах. С чувством глубокой горечи Джеральд узнал о том, что 14 июля 1987 года было официально объявлено о том, что очередной вид — флоридский черный приморский воробей — исчез с лица земли. Это событие было трагичным само по себе, а кроме того, оно символизировало печальную судьбу животных, оказавшихся в полном распоряжении человека. «Как канарейка, предупреждающая шахтеров о том, что кислорода становится недостаточно, — писала флоридская газета, — исчезновение этой птицы является предостережением всем нам: «Мы все в опасности!»