Николас Шэффнер - Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

Британский музыкальный бизнес был в те дни довольно глупым. Что-то подсказывало, что «завтра все кончится и сегодня нужно загрести как можно больше. Неважно, если артист вляпался в дерьмо. Они с большим трудом могли понять, что происходит с ФЛОЙД. За исключением нескольких мест в Лондоне, где можно было играть Для своих поклонников, альтернативной структуры не существовало. Никто не предполагал, что на ФЛОЙД будет такой большой спрос в Америке. Когда они разразились своими хитами, компании звукозаписи просто не знали, что с ними делать». «И, конечно, Сид был последним человеком, который мог поддерживать отношения с этими структурами. Он выкладывался на все сто процентов, но взамен ничего не получал, только в Лондоне находились люди, которые понимали его. Это и порождало определенное напряжение: публика превращалась в обывателей, когда ей предлагалось что-то типа ФЛОЙД, непростое для восприятия и требующее понимания. В пути Сид, стараясь компенсировать затраты своей энергии, расслаблялся по максимуму. Уверен, что он принимал прилично, как и все остальные».

«В провинции они не проваливались потому, что зрители были необразованными, а пресса не знала, как их оценить. Пару лет средства массовой информации гадали, а не запретят ли вообще все движение андеграунда. Поэтому они так вяло реагировали на все происходящее из «подземелья» и не сразу врубились в андеграундовые фишки».

«Сегодня группа — объект пристального внимания, независимо от того, насколько это «диковинно» или «разрушительно». Человек начинает ощущать в себе шевеление этого синдрома подчинения фатальной неизбежности: «Кем мы будем завтра? Пережитком 60-х? Кем-то, на кого оказал влияние Сид Барретт?». Они акцентируют внимание на этом, а пресса — тут как тут».

«А ТОГДА они боялись подобного из политических соображений. ФЛОЙД отнюдь не бросались в политику с головой — они настаивали на предоставлении человеку права самому решать — «съезжать ему с катушек или не съезжать». Некомпетентность была просто чудовищной».

«New Musical Express» поприветствовала восходящую звезду ФЛОЙД и потребовала заполнить анкету на страничках, посвященных жизни любимчиков мейнстрима, указав там свой рост и вес, имена братьев и сестер, наличие и клички домашних животных, свои увлечения, возраст, в каком попал в шоу-бизнес, любимые цвета, блюда и актеров. Через эту церемонию закрепления в почетном статусе в колонке «Линии жизни звезд» NME в свое время прошли THE BEATLES, THE STONES и THE KINKS, не говоря уж о DAVE CLARK FIVE и HERMAN'S HERMITS. Теперь пришел черед ПИНК ФЛОЙД.

Конечно, можно поспорить, насколько ответы каждого из музыкантов были откровенны. Наиболее ответственный и серьезный Рик Райт в пункте «профессиональные амбиции» признался, что «хотел бы услышать симфонию собственного сочинения, исполненную в Ройял Фестивал-холле». Ник Мейсон избрал лучшее средство — юмор: «Сильнейшее влияние на карьеру: страх и ром». Роджер проявил нетерпение, написав: «Ма» и «Па» в графе «Имена родителей», «Никаких» — в графе «Увлечения» и «Полно!» — в ответ на вопрос о «Любимых цветах», хотя, судя по всему, старался отвечать честно (он даже включился в обычную игру поп-звезд, скостив себе годик). В отличие от них, Сид (упомянувший, однако, о том, что у него есть «кот по имени Ровер» — Бродяга) везде писал по поводу увлечений — «Никаких» или «Все» (по поводу любимых цветов, блюд и т.д.). Он мог, вообще, оставить добрую половину граф незаполненными.

В зависимости от настроения обозревателя, такой ход может рассматриваться либо как принципиальный протест, либо как проявление начальной стадии психоза. С подобной позиции можно оценивать и ужасное поведение Сида в телепередаче «Top Of The Pops».

Успех «See Emily Play» заставил ФЛОЙД выступать по национальному телевидению в этой программе столько раз, сколько сингл продержался в недельной Тор Теп. Получилось — целых три раза. Музыканты и их менеджеры рассматривали такую возможность как неслыханную удачу. Но Сида передергивало от одной только мысли выступить в этом сиропистом шоу. Для него участие в «Top Of The Pops» означало одно: выставлять себя на продажу (пять лет спустя Рик Райт признался, что «Top Of The Pops» определенно была одним из худших моментов, через который мне пришлось пройти… какая-то гадость»). На записи радиопрограммы для Би-Би-Си «Субботний клуб» Барретт позволил себе еще больше, покинув студию со словами: «У меня никогда не появится желание сделать это еще раз».

Какие бы причины ни побудили Сида поступить таким образом, между ним и, по меньшей мере, двумя музыкантами группы появились первые признаки разлада. По словам одного близкого к ним человека, «Роджер всегда был ревностно амбициозен. Остальным пришлась по душе мысль стать поп-звездами, но Роджер постоянно пытался вовлечь ансамбль во всякие ситуации, влекущие за собой коммерческую выгоду, — и в плане общения с прессой, и в режиссуре концерта, и в сочинительстве. Ник Мейсон был на его стороне».

«Рик был гораздо менее амбициозной личностью, сначала мыслившей так же, как и Сид. Они много играли вместе, много вместе работали. По существу, они оба были курильщиками, а Роджер и Ник — выпивохами. Между ними начался раскол. Но Рик в итоге переметнулся в лагерь более сильных людей в группе».

В свою очередь, Питер Дженнер, несмотря на свои собственные трения с Уотерсом, чувствовал, что все действия басиста диктовались непреодолимым желанием «организовать все как можно лучше и сделать этот целый организм более управляемым». Он, по крайней мере, вспоминает Мейсона как «флойдовца, способного общаться с любым человеком. Ему, единственному из группы, не нужно было ничего доказывать. Он заслуживает огромного уважения за то, что на протяжении всего этого времени не позволил группе развалиться».

Джун Болан считает, что в определенной степени трения между членами ФЛОЙД возникли из-за Барретта, харизматического певца и сочинителя, на которого всегда обращали больше внимания, чем на других. «Так происходит всегда — певца группы всегда чаще фотографируют. Он, вообще, был самым фотогеничным. Сид был как бы движущей силой группы, и вполне естественно, что в первую очередь люди хотели видеть именно его».

«Думаю, существует определенный показатель славы. Это может быть всего лишь один диск, вроде «See Emily Play» и вашей первой «Top Of The Pops», но потом все меняется, — говорит Джун. — Раньше они были четырьмя выросшими вместе или учившимися в одном и том же колледже людьми. А потом образовалось два лагеря: вы — курильщики и «торчки», а мы — выпивохи. «Выпивохи» ни в своем поведении, ни в способах общения в крайности не впадали. «Косякам», «кислоте» и бог знает чему еще они предпочитали выпивку. Мало-помалу в отношениях между ними образовывалась трещина».