Николас Шэффнер - Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

Энергичный 29-летний канадец был весьма удивлен, когда он прилетел в Лондон, чтобы заняться делами своих звездных клиентов. «Их образ жизни, — заметил он, — похож на образ жизни президента любого банка в Англии. Это все что угодно, только не рок-н-ролльное безумие. Если в субботу днем вы натолкнетесь на Роджера с детьми… то ни за что не догадаетесь, что этот парень — совсем не суперважное должностное лицо, прогуливающее свою семью в парке».

«ПИНК ФЛОЙД, — соглашается Гриффитс, — в корне отличались от всяких там THE WHO или ROLLING STONES: они были сами себе господа. Они живут не так, как принято в рок-н-ролле. Роджер ведет образ жизни знатного землевладельца, который просто счастлив от того, что может платить людям за их работу и приглядывать за ними».

«Можешь писать что угодно, — заверил Эзрина Роджер, — но похвалы не жди». Автор, который неожиданно стал рок-н-ролльщиком (а до этого момента Эзрин сотрудничал с «Atlantic Monthly»), обнаружил для себя, что, с литературной точки зрения, Уотерс выгодно отличался от всех тех «надутых индюков, которые двух слов толком связать не могут».

Эзрин и Гилмор в студии «Britannia Row» тщательно проанализировали демонстрационную запись Уотерса. «Мы все просмотрели, — вспоминает Дейв, — и начали с тех трэков, которые нам больше всего нравились, много обсуждали то, что нам не приглянулось, и многое выбросили в корзину. Роджер и Боб провели очень много времени, работая над материалом, стараясь сделать его более искренним и выразительным. Эзрин принадлежит к такому типу людей, которые рассматривают все под разными углами зрения, чтобы суть нормально воспринималась».

«Во время сеанса звукозаписи, который длился всю ночь, — рассказывал Эзрин, — я переписал пластинку, используя все, что написал Роджер, но поменял порядок частей и видоизменил их форму. Я переписал «The Wall», как книгу на сорока страницах… выступив в роли редактора Роджера, и, поверьте, лирика настолько хороша, что правки почти не требовалось». Красный карандаш Боба прошелся по «датам в текстах, которые представляли героя 36-летним человеком. Дети не желают иметь дело со старыми (sic!) рок-звездами. Я настоял на том, чтобы мы сделали пластинку более доступной, более универсальной». С этой же целью Эзрин посоветовал ФЛОЙД пересмотреть свою политику отказа от выпуска синглов и поставить перед собой задачу выпустить хотя бы один хит с «The Wall».

ФЛОЙД, как заверил Эзрин Майкла Уоттса (Michael Watts), никогда не считали, что они находятся в состоянии войны с радиостанциями, передающими песни из Тор 40: «Просто-напросто они не были в курсе требований и форматов, необходимых для передачи песен в эфир. Так что ФЛОЙД делали все зависящее от них, и подобное отношение к действительности поставило их в особое положение. Но в подборе правильного темпа вещи для сингла, сочинении вступления или подходящей коды я был большим специалистом, а они были готовы к сотрудничеству».

По словам Гилмора, Уотерса «отослали писать остальные песни… Думаю, некоторые из самых лучших вещей получились в результате оказываемого на него давления: «Этот материал недостаточно хорош, чтобы иметь успех, — сделай что-нибудь еще!»…».

Роджер изо всех сил противился вмешательству других людей в процесс, но, несмотря на это сопротивление, Дейв все-таки стал соавтором финальной «Run Like Hell» — воспоминаний о днях юности, возникающих в памяти взрослого героя, которые были задуманы Уотерсом как ряд эпизодов, связанных «с шатанием подростков у афиш порнофильмов и грязных книжных магазинчиков… снедаемых любопытством ко всему, что связано с сексом, но слишком запуганных, чтобы заняться им на самом деле». В руках Гилмора «Young Lust» превратилась в бахвальную стилизацию под «сексуальный рок» («cock rock»), наподобие «The Nile Song» c «More».

Однако настоящим «звездным часом» Гилмора стала «Comfortably Numb», в которой он попытался показать картину наркотического транса Пинка после укола, сделанного ему врачом. Эта вещь на самом деле стала развитием материала, оставшегося после записи сольного лонгплея «David Gilmour», и превратилась в наиболее характерную флойдовскую композицию, обожаемую всеми. Хотя позже Дейв приводил «Is There Anybody Out There?» в качестве примера сочинения, написанного Эзрином, но присвоенного Уотерсом, в конце концов Боб добился похвалы за «The Trial», композицию в духе THE GILBERT AND SULLIVAN, являвшуюся оркестровым финалом с участием Роджера, в которой Эзрин постарался свести воедино всех основных персонажей «The Wall».

«Эзрин замечательно показал себя в работе над «The Wall», — говорит Ник Гриффитс, — потому что ему удалось соединить все части и детали. Он очень упорный парень. Между Роджером и Дейвом было много споров о том, как должна звучать пластинка, а он перекрыл пропасть между ними, хотя ему и приходилось выслушивать от них обоих много нелестных слов».

Бегство Уорбурга сократило активы ФЛОЙД практически до стоимости их домов, машин, коллекций произведений искусства и студийно-офисного комплекса, оценивавшегося в 3 миллиона фунтов стерлингов. Один из присутствующих вспоминает, как Стив О'Рурк забежал во время записи на «Britannia Row» со словами: «Ладно, парни, нам придется закончить это за океаном». Альбом завершат в студии «Super Bar», а затем окончательно доделают в Штатах. Чтобы снизить сумму ежегодных налоговых отчислений, ФЛОЙД не должны были упоминать «Britannia Row» на обложке «The Wall». Всем музыкантам пришлось собрать свои вещи и уехать из страны, чтобы избежать выплаты жутких сумм. Уотерс в качестве официального места своего проживания выбрал Швейцарию, а остальные — свои заморские резиденции на юге Франции (Мейсон) и островах Греции (Гилмор и Райт). В отличие от соотечественников — Ринго Старра, Рода Стюарта и Дэвида Боуи, проанглийски настроенные флойдовцы (за исключением Рика) всегда боролись с искушением покинуть родину ради облегчения налогового бремени. Теперь же другого выхода у них не было.

Приняв во внимание вопиющее «отсутствие рок-н-ролльной энергии» у коллектива, Боб Эзрин был абсолютно уверен, что переезд из Лондона и «Britannia Row» принесет им только пользу, особенно после того как они перенесли запись из Франции в лос-анджелесскую «Producers Workshop», где «The Wall» и была завершена, а Роджер Уотерс (который поселил Кэролайн, детей и няню в арендованном особняке в Беверли-хиллз) подружился с THE BEACH BOYS и Джимом Лэдом.

Планы их были довольно грандиозными — THE BEACH BOYS должны были помочь с вокалом на «The Show Must Go On» и «Waiting For The Worms», для чего обе легендарные группы зарезервировали студию в Далласе. Но Уотерс отменил запись, в итоге остановив свой выбор на одном-единственном музыканте группы — Брюсе Джонстоне (Brace Johnston) в паре с Тони Теннайлом. Джонстон (который уже спел несколько вещей) с иронией смаковал тот факт, что БИЧ БОЙЗ, известные своей сиропистостью, и CAPTAIN AND TENNILE, известные своими лирическими композициями, «вот, пожалуйста, затянули песни о червях». Не менее смешным Джонстон считал то, что автор этих песен оказался весьма «нормальным» и «сверхцивилизованным» человеком. Уотерс даже пригласил его поиграть в теннис…