Владлен Логинов - Владимир Ленин. Выбор пути: Биография.

И вот теперь, когда ушли соседи и хозяева, а уставшая с дороги Елизавета Васильевна улеглась спать в соседней комнате, они впервые разговорились и, как пишет Крупская, «долго мы проговорили в ту ночь» 32 . В ее воспоминаниях можно уловить какие-то отзвуки этого ночного разговора…

Ранее в Красноярске, в ожидании начала навигации, она и Елизавета Васильевна жили у молодых фельдшериц, адрес которых дала Владимиру Ильичу его попутчица на «Святом Николае» Лида Удимова. Здесь Надежде попал в руки томик Писарева. В свое время, как и Чернышевский, он был для нескольких поколений российской молодежи непререкаемым «учителем жизни», определявшим не только отношение к себе и между собой, но и к самой действительности как таковой. Всю неделю Надежда читала и перечитывала Писарева, и более всего ее увлек «глубокий внутренний разрыв» со всем прежним бытом и привычным укладом жизни, «попытка создать новые, не связанные никакими условностями человеческие отношения» 33 .

С этими мыслями она и ехала в Шушенское. И они были созвучны с мыслями Владимира Ильича. В юности, рассказывает Крупская, ему «очень нравился рассказ Тургенева «Андрей Колосов», где ставился вопрос об искренности в любви…».

Герой этого рассказа, университетский студент Андрей Николаевич Колосов был человеком чуждым фразе, искренним, полным молодых сил, в общем — натурой «совершенно необыкновенной», ибо естественность, простоту и чистоту чувств, не замутненных никакими предрассудками и условностями, он ставил превыше всего.

Случайно он знакомится с застенчивой 17-летней дочерью отставного поручика Варварой Ивановной и увлекается ею. «Она была не очень хороша собой, довольно бледна, довольно худа; но я и прежде и после не видывал ни таких глаз, ни таких волос». Возникшее чувство, встретив взаимность, целиком захватывает Андрея. Но проходит год, и Колосов понимает, что душа его охладела, что с его стороны это лишь увлечение, а никак не настоящая любовь. Тогда, напомнив Варе пушкинские строки «Что было, то не будет вновь», — он прерывает с ней всякие отношения.

Друг Колосова, от имени которого и ведется рассказ, глядя на страдания Варвары Ивановны и горячо симпатизируя девушке, тут же делает ей предложение. Но и он постепенно начинает осознавать, что сострадания, жалости, великодушия недостаточно для того, чтобы скрепить отношения семейными узами. И вот резюме рассказа: «Кто из нас сумел вовремя расстаться со своим прошедшим? Кто, скажите, кто не боится упреков, не говорю упреков женщины… упреков первого глупца? Кто из нас не поддавался желанию то щегольнуть великодушием, то себялюбиво поиграть с другим, преданным сердцем? Наконец, кто из нас в силах противиться мелкому самолюбию — мелким хорошим чувствам : сожалению и раскаянию?..

О, господа! человек, который расстается с женщиной, некогда любимой, в тот горький и великий миг, когда он невольно сознает, что его сердце не все, не вполне проникнуто ею, этот человек, поверьте мне, лучше и глубже понимает святость любви, чем те малодушные люди, которые от скуки, от слабости продолжают играть на полупорванных струнах своих вялых и чувствительных сердец!» 34

Конечно, Тургенев несколько упростил проблему, ибо к числу «условностей» его герой относит и те взаимные обязательства, которые неизбежно возникают в отношениях между порядочными людьми. И Крупская справедливо замечает, что «конечно, вопрос не так просто разрешается, как там описано, и не в одной искренности дело, нужна и забота о человеке и внимание к нему…» 35 .

Трудно сказать, говорили ли они об этом в ту шушенскую ночь, но сама Надежда Константиновна рассказывала, что с самого начала, с того момента, «когда они стали жить вместе с Владимиром Ильичем, у них был уговор: никогда ни о чем друг друга не расспрашивать — без величайшего доверия они не мыслили себе совместной жизни. И еще об одном договорились они: никогда не скрывать, если их отношения друг к другу изменятся» 36 .

Матери Владимир Ильич собрался написать письмо лишь через три дня: «Приехали ко мне наконец, дорогая мамочка, и гости. Приехали они седьмого мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на охоту, так что они меня не застали дома. Я нашел, что Надежда Константиновна высмотрит неудовлетворительно — придется ей здесь заняться получше своим здоровьем. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: «Эк Вас разнесло!» — отзыв, как видишь, такой, что лучше и не надо!» 37

Письма Крупской Марии Александровне в эти первые недели после приезда еще более веселые и успокаивающие. «Мне уж кажется, — пишет она 14 июня, — что я целый век в Шуше живу, акклиматизировалась вполне. В Шуше очень даже хорошо летом. Мы каждый день ходим по вечерам гулять, мама-то далеко не ходит, ну а мы иногда и подальше куда-нибудь отправляемся. Вечером тут совсем в воздухе сырости нет и гулять отлично. Комаров хотя много, и мы пошили себе сетки, но комары почему-то специально едят Володю, а в общем жить дают… Володя на охоту это время не ходит (охотник он все же не особенно страстный)… даже охотничьи сапоги снесены на погреб… А за Енисеем чудо как хорошо! Мы как-то ездили туда с массой всякого рода приключений, так очень хорошо было» 38 .

Родные и друзья стали уж было напрашиваться на свадьбу, но тут вышла заминка. Для оформления брака нужны были документы, а Ульянов, как и все ссыльные, паспорта не имел. Его заменял так называемый «статейный список». Но он, как выяснилось, затерялся где-то в красноярском тюремном правлении.

Переписка и волокита по этому поводу шла почти два месяца. И 30 июня в прошении начальнику Енисейской губернии Владимир Ильич пишет: «Получается крайне странное противоречие: с одной стороны, высшая администрация разрешает по моему ходатайству перевод моей невесты в село Шушенское и ставит условием этого разрешения немедленный выход ее замуж; с другой стороны, я никак не могу добиться от местных властей выдачи мне документа, без которого вступление в брак не может состояться; и в результате всего виновной оказывается моя невеста…» 39

Наконец, в начале июля документы были получены, и можно было идти в церковь. Но тут случилась новая оказия. Не оказалось ни поручителей, ни шаферов, ни обручальных колец, без которых свадебная церемония немыслима. Дело в том, что из Минусинска бежал ссыльный социал-демократ С. Г. Райчин. И исправник категорически запретил выезд из Тесинского на бракосочетание и Кржижановским, и Старковым. Конечно, можно было бы опять начать хлопоты, но Владимир Ильич решил не ждать.

Поручителями и шаферами — к великому их удовольствию — пригласили знакомых шушенских крестьян: писаря Степана Николаевича Журавлева, лавочника Иоанникия Ивановича Заверткина, Симона Афанасьевича Ермолаева и др. А Оскар Энгберг, бывший когда-то учеником у ювелира, изготовил из медного пятака и надраил до золотого блеска обручальные кольца. 10 июля 1898 года в местной церкви священник Иоанн Орестов таинство венчания свершил. И надел он жениху и невесте кольца… И водили их вокруг аналоя… И причащались они и кланялись иконам Спасителя и Божьей Матери у Царских Врат… Все как положено… 40