Александр Гусев - Эльбрус в огне

Место, где расположился командный пункт 121-го полка и его штаб, от нас скрыто. Но склоны над штабом и КП, ведущие к нашим частям на перевале Нахар, просматривались довольно четко. Командир полка собирался выдвинуть туда наблюдательный пункт для визуальной связи с нами. Сегодня надо попытаться сообщить условными ракетами о месте нашего пребывания.

Протяженность участка по ущелью реки Клыч, видимого от нас, равна примерно четырем километрам. Мы находимся над его серединой. В ущелье, занятом гитлеровцами, идет спокойная жизнь. Там привыкли, что оборона теснины надежна, а опасность сверху до сих пор этим местам не угрожала. С перевала движутся небольшие караваны лошадей и мулов, идут группы егерей. От большой каменной глыбы к реке бежит солдат с котелком, у глыбы ходит часовой с автоматом, два офицера разговаривают у входа в укрытие.

Ну, подождите! Только б нам удержаться! Накопим силы, погоним вас отсюда взашей!..

Мы с Хатеновым невольно размечтались о будущем, изучая обстановку в ущелье реки Клыч. Но действительность быстро напомнила о себе: начался новый минометный обстрел, открыли стрельбу автоматчики, о скалы зацокали пули.

Помня о вчерашнем бое, мы пока уделяли внимание главным образом центральному участку гребня. Но с каждой минутой становилось ясней, что наиболее слабым местом нашей обороны станет правый фланг, где пока было тихо.

Хатенов с группой бойцов направился туда.

Подъем с севера на центральную часть гребня был крут и сложен. Через перевальный проем в скалах, узкий и крутой, проникнуть к нам нелегко. Пробраться на высоту 1360 по гребню, идущему с ледника, за которым я приказал вести непрерывное наблюдение, гитлеровцы могут попытаться лишь в крайнем случае. Поэтому я был более или менее спокоен за оборону названного участка. И все же здесь необходимо было держать какое-то минимальное количество стрелков. Переход же противника через Главный Кавказский хребет со стороны вершины Хакель был вообще маловероятен, однако разведку туда следовало направить при первой возможности. Но еще более срочно требовалось подняться на высоту 1360 и оставить там для прикрытия хотя бы двух-трех бойцов.

Прекратившаяся к середине дня перестрелка вечером возобновилась. Ей опять предшествовал минометный обстрел. Вновь на склонах появились егеря. Они пытались продвинуться вверх, но и эти попытки были нерешительными. К ночи все стихло. Скрылось во тьме ущелье, и только редкие огоньки перемещались по дороге внизу, указывая на движение вражеских караванов, да над ледником под нами взлетали осветительные ракеты.

День прошел сравнительно спокойно. Ночевали с Хатеновым опять под камнем. Утром - снова минометный обстрел перевала. Мы ожидали этого и быстро поднялись на гребень: Хатенов - на правый участок, я - на левый.

Противник будто почуял, что мы скрываемся от мин на остром гребне, и начал обстреливать наши позиции шрапнелью, которая здесь, на гребне, была для нас опаснее, чем мины. В течение часа артиллерия обрабатывала перевал. Чувствовалось, что немцы затевают что-то серьезное. Хорошо освоившись на хребте, мы пока не имели потерь, хотя некоторые бойцы получили ссадины от осколков камней.

Как только стих артиллерийский огонь, гитлеровцы начали перебегать от скалы к скале, от трещины к трещине на леднике и открыли стрельбу по перевалу. Послышались выстрелы и на правом фланге у Хатенова. Там нельзя было медлить, поскольку поверхность склона на дальних и на ближних подступах к гребню изобиловала крупными камнями, за которыми успешно могли укрыться и постепенно накапливаться под самым гребнем наступающие егеря. На нашем участке обороны рельеф позволял подпустить противника ближе.

Вскоре от Хатенова прибежал связной. Он сообщил, что отряд гитлеровцев численностью около пятидесяти человек наступает на гребень двумя цепями, которые попеременно поддерживают друг друга огнем из-за камней и что Хатенов просит прислать подмогу.

На наш участок тоже наступало около пятидесяти егерей, но обстановка у нас была более благоприятной: мы загнали вражеских солдат в трещины, откуда они не рисковали высовываться. В помощь Хатенову я послал несколько бойцов. Я решился на это, поскольку нам хорошо помогали товарищи, находившиеся на левом гребне.

Интенсивная перестрелка справа от нас утихла к середине дня. У нас противник вовсе перестал наступать. Лишь изредка раздавалась очередь из пулемета да продолжали охоту снайперы. И хотя егерей было больше, хотя шли они с двух сторон, в их действиях чувствовалась осторожность. Им, видимо, не удалось определить наши истинные силы.

Во второй половине дня на перевал опять обрушились мины. Обстрел продолжался минут пятнадцать. Затем немцы вновь попытались наступать, причем более энергично, но теперь уже только справа от высоты 1360. У нас было совсем тихо, и я перешел к Хатенову. Его бойцы, не отрываясь от прицелов, следили за наступавшими, не давая им высунуться из-за камней. Сам Хатенов руководил огнем с высокой части гребня, указывая стрелкам места скопления вражеских солдат. Здесь, как и на других участках обороны, потерь не было.

Хатенов, наблюдавший за противником в бинокль, вдруг резко опустил его и прицелился, Я тоже увидел, как под самой стеной высоты 1360 пробираются двое солдат. Их, видимо, проглядели лежавшие слева бойцы. До егерей оставалось не более тридцати - сорока метров. Раздался выстрел. Один из них бросился вниз за камни, а другой медленно сполз по скале и растянулся на склоне. Не выпуская карабина, я прилег рядом с Хатеновым, и мы больше часа вели перестрелку с наступавшими на перевал гитлеровцами. Не добившись успеха, те начали отходить вниз по склону...

Нам повезло: в тот день не было облаков. Если бы они начали подниматься по склонам на гребень, обороняться нам было бы труднее.

В ту ночь мы не спускались с гребня. Голодные, усталые, сидели между скал, чутко вслушиваясь в тишину. Ночь была холодная. Отдыхали по очереди, опасаясь внезапной атаки. Судя по огням, движение по ущелью стало более интенсивным.

Наступил новый день. У нас - по сухарю на человека и совсем мало патронов. Подкрепление могло подойти только к вечеру.

Мины грохнули на перевале с первыми лучами солнца. Обстрел становился все более интенсивным. На травянистых склонах в результате разрывов все чаще возникали камнепады. А мы, прижавшись к скалам, ждали конца канонады, готовые встретить врага.

После третьего огневого налета появился немецкий самолет-разведчик и, снизившись, стал, как коршун, кружить над нами. Дали по самолету залп из винтовок. Летчик огрызнулся длинной очередью, поднялся выше, сделал еще несколько кругов и скрылся.