Феликс Кандель - Врата исхода нашего (девять страниц истории)

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ.

Народный судья Волгоградского районного суда г. Москвы, проверив материалы предварительного расследования и находя достаточно оснований для рассмотрения дела в судебном заседании…

ПОСТАНОВИЛ

предать суду Нудель Иду Яковлевну…»

«Помню, мы тогда опаздывали на самолет: я уезжал в Израиль.

И она взяла такси, и в такси мы поехали в аэропорт.

Я спрашивал:

— Чем я могу вам помочь?

Она говорила:

— Ты ничем не можешь помочь. Делается достаточно, но в моем случае это все не помогает. Единственно, чем можешь помочь: пиши мне…

Отправил я ей письма четыре, наверно. Недавно получил двести девять лир возмещения, за то, что мои письма к ней не доходили…

Потом оборвалось. Все. Конец.

Последним пришло от нее письмо к сестре. В Израиль.

«Ребятки, мои дорогие! Я уже сообщала, — если предыдущее письмо прошло, — что я полна решимости пробиться к вам. Получится или нет — это уже не моя вина, лично я сделаю все, что в моих силах. Ждите меня, я пробьюсь!

…Я совершенно уверена, мой мальчик, что ты не вырастешь одуванчиком, который летит туда, куда ветер дует. Я верю, что ты будешь самостоятельной и самобытной личностью, а потому присматривайся к себе, анализируй свои поступки и мысли, и ты научишься понимать себя. А это крайне важно потом, когда ты станешь взрослым, вдруг оказаться в ладу с самим собой. Это важно, и приносит много радости, даже если ты в тяжелых условиях и одинок. А потом, через два года, мы поговорим с тобой о любви, о любви мужчины к женщине, о радостях и страданиях, которые приносит это чувство. Пока еще рано, и не все можно разбирать…

Очень боюсь, что этот разговор состоится на бумаге. Если мир не изменится, то едва ли эти изверги выпустят меня живой. Не потому, что я необыкновенная ценность, а потому, что суть их душевная такова. Но об этом не в цензурируемом письме. И об этом будет еще много книг и исследований, которые покажут глубину явления, участниками и свидетелями которого мы являемся.

Я не претендую на то, что рассказала тебе все, я сама мало думала о предмете — радость жизни, ибо через меня, через мое сердце проходит так много человеческого страдания, что трудно думать о другом. Но не этот предмет — тема моего письма к тебе, малыш…

Я призываю тебя искать и находить радостные и прекрасные стороны в человеческой жизни, не только в прекрасной природе, но и, главным образом, в окружающих людях, и стремиться быть другом таких людей, проходя мимо нытиков, попрошаек, хвастунов и эгоистов. Пусть они живут сами по себе, не становись их рабом и опекуном, это неоправданная трата времени.

Вообще, я так много передумала за эти годы, так много пропустила через свои руки и сердце людей, что теперь очень хорошо знаю природу человека, а потому еще раз тебе говорю: ищи умных и добрых, преданных и честных, их не так много, они разбросаны золотыми крупицами в серой массе потребителей, — но общение с ними приносит громадную радость, ищи ее и ты будешь счастлив необыкновенным счастьем, которое знают единицы.

Мой мальчик, я от души поздравляю тебя с возмужанием и желаю тебе вырасти честным, добрым и умным человеком.

Целую тебя

«Мудрая, добрая, неустрашимая Ида, — здравствуйте!»

(письмо из тюрьмы).

Вот и мне довелось это увидеть.

Вот и мне, наконец.

Вот и мне…

Сколько раз приезжал я сюда, год за годом, провожая друзей своих! Сколько раз стоял я тут, задрав голову кверху, а они уходили за стеклянную перегородку, они улетали свободными, они пропадали навсегда!

Сколько раз это было, сколько несчитанных раз!

Я провожал многих, и возвращался назад, в свой отказ, и опять провожал, опять и опять, не зная, когда же придет, наконец, мой черед.

Я провожал многих, и это было тяжело.

Это было невыносимо — возвращаться назад, к ожиданию, к чемоданам, к полной безысходности завтрашнего дня.

Но насколько оказалось тяжелее, когда провожают тебя!

Насколько это невыносимее!

Вот и мне, наконец, довелось это увидеть.

Вот и мне…

Я стою наверху, на лестнице, и гляжу вниз, в последний раз, на друзей своих.

Стыдно глядеть им в глаза. Стыдно и больно.

Потому что я уезжаю, а они не могут уехать.

Я получаю свободу, а они остаются заключенными.

Заключенными, у которых нет срока заключения!

Одни ждут уже три года, другие — пять, третьи — восемь…

И завтрашний день — не их день.

И завтрашняя жизнь — еще не их жизнь.

Я уезжаю, а они остаются…

И дети — среди них.

И женщины — среди них.

И Ида Нудель…

«…здесь, действительно, зима, снег и холод, холод внешний и холод внутренний…

…в Москве гнусная атмосфера — допросы. Ищут слабого и потом набросятся, как шакалы…

…если с кем-то из здешних что-то случится, то главная задача ваша — не лить слезы и выдумывать ужасы, а спокойно и упорно, печатать, контактировать..

..жизнь — это борьба, и надо жить, борясь. Конечно, в борьбе летят ободранные куски мяса и кровь, но что делать?..

…я обдумываю одно дело: взвешиваю пока все за и против. Я проживу здесь еще пару лет и стану как мужчина, — все взвешивать, все оценивать, — провались они все пропадом, что они из меня делают, сволочи?!.»

Мужчины!

Поговорим о женщинах, мужчины!

О неземных, эфирных созданиях, нежных и хрупких, томных и кокетливых, которым розами благоухать, мотыльками порхать, срывать по жизни цветы удовольствий.

Я открываю газету. Я читаю новую корреспонденцию из Москвы. Я вижу знакомые имена. Как далеки вы от нас! Как нам до вас близко!

Еще демонстрация…

Еще голодовка…

Еще допрос со слежкой…

Еще и еще!

Женщины! И все это наши женщины…

Когда у мужчин кончаются силы, когда на мужчин наваливается отчаяние, когда мужчин ломает болезнь или страх, когда мужчин уволакивают в тюрьму, — на их место встают женщины.

Неземные, эфирные создания, нежные и хрупкие, томные и кокетливые, которым розами благоухать, мотыльками порхать — и так далее, и так далее…

На которых дом, дети, заботы женские — заботы мужские.

Встать рано — приготовить завтрак — накормить семью — отправить детей в школу — пойти самой на демонстрацию — попасть в милицию — просидеть в камере — продержаться на допросе — получить порцию угроз и хамства — чудом выйти к вечеру — забежать в магазин — отстоять очередь — приготовить ужин — накормить семью… И бояться за мужа. И бояться за сына. И бояться за дочку.

Нет времени бояться за себя…

Женщины! И все это наши женщины, эфирные, неземные создания, которым — розами благоухать, — и так далее, и так далее…

Все это наши женщины, за которыми по пятам вечно бегают мужчины. Не потому, что они им нравятся. А потому, что они за ними следят.