Вилем Балинт - Жизнь в родной земле

— Ясно что! — убили, — отвечает мой информатор. — По всей вероятности оторвался в единственном числе от остального состава экскурсии, вот и убили.

— Да, но ведь даже тело его не могли найти! — спрашиваю я.

— Если его тело не нашли, то, по всей вероятности, его убили, а потом съели, а если был убежденный антикоммунист, то могло его ликвидировать и само ГПУ.

— Ну, что вы за ужасы говорите! Это же не может быть, ничто подобное никто себе и представить здесь не может, простите — говорю ему — я не могу этому поверить.

— Да, здесь заграницей это, пожалуй, действительно невероятная и невозможная вещь, но в СССР, ввиду невероятных условий жизни, людоедство одно время было очень распространено, имею данные предполагать, что таковое существует и в настоящее время, правда в меньших масштабах.

В течение 1933 и 1934 годов в Ростове и в его окрестностях исчезло, как сквозь землю, много детей и взрослых людей. Долго советские полицейские органы, да и все население ломало себе головы над тем, — куда эти люди исчезают? Быть может, тайна исчезновения этих людей так бы и осталась не раскрыта, если бы не исчез восьмилетний ребенок у одного ответственного работника из Ростовского ГПУ. После этого случая, все было мобилизовано для розысков. Действительно, на этот раз усилия ГПУ и милиции увенчались успехом: на окраине Ростова было раскрыто, так сказать на полном ходу, целое подпольное предприятие (фабрика) по выработке мясных продуктов — колбас, котлет, пирожков и т. д. из человеческого мяса. Ребенок ответственного работника из ГПУ лежал как раз на столе, без внутренностей, в разрезанном виде, уже готовый к обработке и использованию. Отец ребенка, когда узнал об этом, сошел с ума. Конечно, правительственные органы старались скрыть весь ужас всего этого от населения, но последнее, тем не менее, все узнало.

Оказалось, что эта фабрика действовала больше года. Во время свирепствования здесь голода в 1933 г. она процветала. Людской материал, сырье так сказать, добывался тем способом, что систематически крали детей, а при случае и взрослых. Фабрика имела собственные автомобили-извозчики. Обыкновенно, встретив в единственном числе кого либо, особенно девиц, проезжающий автомобилист любезно предлагал подвезти или даже прокатить. Против такого соблазнительного предложения в Советской России устоять трудно, и вот таким образом попадали на мясную фабрику, а потом и в голодный желудок советского гражданина, может быть даже в желудки своих родных!

В 1932–1934 годах в нашем районе свирепствовал страшный голод. Люди умирали от голода, как мухи. Железнодорожные станции были запружены умирающими от голода пассажирами, большею частью колхозниками. Пухли от голода и рабочие с их семьями. Время было кошмарное. Все время у людей уходило на изыскание продуктов питания, вернее — на бесконечное стояние в очередях. Стояли в очередях неделями. И вот, принимая во внимание все это, представьте себе на момент следующую картину: из ворот завода валит, по окончании работы, толпа измученных и голодных рабочих, все мысли которых сосредоточены единственно на собственном желудке, требующем пищи. В это время, неизвестно откуда, появляется у ворот тип с корзинкой, наполненной свежими котлетами и сосисками, и предлагает товар по сходной цене. Ясно, что в момент все бывало раскуплено. Продавец, как только сбывал товар, немедленно смывался, что никого не удивляло, ибо за спекуляцию могли расстрелять или же на десять лет закатывали в каторгу. Одним словом, продукты, вырабатываемые из человеческого мяса, быстро попадали с рук на руки и еще быстрее поглощались. Дело процветало. О том же, что эти котлеты были из человечины, население узнало много позже, после того, как ГПУ уже ликвидировало это предприятие. Но и перед тем многим эти продукты казались подозрительными. Специалисты (и такие нашлись!) утверждали еще до раскрытия этих преступлений, что продукты эти изготовлены не из лошадиного, собачьего или кошачьего мяса, так как последнее, по их мнению, не так вкусно… Лично предполагаю, что до исчезновения ребенка видного работника из ГПУ, советские полицейские органы на подобную нелегальную торговлю продуктами питания смотрели сквозь пальцы, потому что эти частники подкармливали рабочих.

— Вы изволили заметить, что люди стояли в очередях по неделям. Не могу себе представить, — как это можно было так долго стоять в очереди. Мне кажется, что и физически невозможно так долго выдержать? — спрашиваю я…

— Ваш вопрос объясняю неточностью моего выражения. Конечно, один человек не стоял беспрерывно целую неделю, но кто либо из семейства всегда был в какой-нибудь очереди, так что, собственно, получалось одно и то же. По окончании работы советский гражданин, обыкновенно, спешил не домой, а в какой либо госмагазин. Там в очереди выискивал жену или ее сестру и становился на ее место. В очередях торчал до тех пор, пока его кто либо из членов семейства не сменял. Это продолжалось изо-дня в день и даже ночами. Раньше все-таки можно было стать в очередь и ночью. В последнее время к ночи очереди стали разгоняться, а потом ночные очереди и совсем запретили. Последнее мероприятие совсем осложнило и без того тяжелую жизнь советского человека.

Да… советский кусок хлеба невероятно тяжело достается: трудно заработать на хлеб, но не менее трудно — купить, и я чувствую, что вам, никогда, вероятно, не голодавшему, трудно понять всю трагичность подсоветских людей и парадоксальности советской действительности. Как я вам сказал, в этом году запретили ночные очереди. Теперь представьте себе, что население узнает, что в госмагазине No. Х завтра с утра будет продаваться, например, материал для белья, крупа, сало, чай, хлеб и т. д. Советский обыватель прекрасно знает по опыту, что всего этого будет ограниченное количество. Следовательно необходимо изловчиться попасть в магазин одним из первых, в противном случае другие разберут. Заблаговременно стать в очередь строго воспрещается. Сидеть голодному или ходить без штанов тоже никому не хочется. И вот, например, ваш покорный слуга, вместо того, чтобы спать, уходит в полночь в город. Жена с детьми остается дома. По пути присоединяется мне, по предварительному уговору, сестра жены, она же жена известного уже вам моего шурина-коммуниста. Вместе направляемся к магазину. Вблизи магазина вместе прогуливаемся. Но таких парочек там обыкновенно бывало тысячи. Останавливаться нельзя было. Сейчас же могли отвести тебя в ГПУ. Когда накоплялось слишком много народу, милиционеры разгоняли их.

Это невольное гуляние продолжалось до утра, вернее, — пока не откроется магазин. Весело — не правда ли?.. Но вот, наконец, раздается с нетерпением ожидаемый звук бряцания ключа в замке магазина. О, Боже!! Что творилось тогда! Вся эта масса «гуляющих» как с цепи сорвалась. Бешеным рекордным бегом все летело к магазину — занять очередь. В тот момент эту бешеную скачку людей никто не был в силах остановить. Ничего не могло тут сделать и всемогущее ГПУ. Нередко случалось, что после такой гонки некоторых из членов ГПУ находили на мостовой изрядно потоптанными.