Питер Маас - Исповедь Джо Валачи

После того, как на следующий день были зарегистрированы ставки, Вилли позвонил и попросил назвать пару нежелательных для нас номеров, по которым мог выпасть самый крупный выигрыш. Понимаете, он собирался забрать их у нас, чтобы мы не слишком много проиграли и имели лучшую возможность расплатиться за предыдущий день. Но это оказалось непросто. Он обзвонил другие конторы и сказал: «Послушайте, ребята, кое-кто из наших друзей может разориться. Вам не подойдут эти номера? Они вашу игру не испортят?»

Но у остальных контор тоже было много ставок на эти номера, и мы дали Вилли следующую нежелательную цифру. Чему быть, того не миновать. Вилли сообщил нам, что он лично ими займется. Он сказал, что покроет пять долларов с каждой ставки, но попросил рассматривать это как исключение. Мы весь день умирали от страха, пока все не обошлось. На этот раз нам повезло, но повезет ли в следующий? Игра, которую мы вели скорее походила на русскую рулетку, а не на «лотерею».

Босс «семьи», к которой принадлежал Валачи, Счастливчик Чарли Лючиано, выручил его из беды. У Лючиано умер отец, и Валачи пришел на поминки. Там к нему подошел Счастливчик и сказал: «Эй, Джо Каго, выше нос!».

Валачи максимально использовал редкий шанс лично поговорить с Лючиано. «Я сочувствую вашей беде, но честно говоря, немного обеспокоен своей судьбой. Я скоро разорюсь на «лотерее».

Лючиано сразу же дал указание старому другу Валачи Фрэнку Ливорси обеспечить своего приятеля оборотным капиталом. Ливорси дал Валачи 10 тысяч долларов. В свою очередь Ливорси, Джозеф Рао и Джозеф Страччи (Джо Стретч) стали партнерами Валачи и Дойла по бизнесу. За последними, однако, оставался общий надзор за «лотереей». Себе в помощь они взяли главного «инспектора» по имени Моу Блок, который, был опытным человеком в этом деле. «За Моу приходилось присматривать, — вспоминает Валачи, — но он знал свое дело и привел с собой несколько хороших «инспекторов».

Эти «инспектора» были необходимы для успеха «лотереи». Большей частью евреи, они, по существу, выступали в роли менеджеров филиалов «лотерейных» контор. Как говорит их название, они отвечали также и за бухгалтерию. Эту должность члены «Коза ностры» занимали редко; неблагодарная бумажная работа считалась ниже их достоинства, хотя, возможно, она была просто не по зубам итальянским мафиози.

Каждый «инспектор» имел в своем распоряжении группу «шестерок», которые собирали ставки и выплачивали выигрыши. «Инспектор» получал тридцать пять процентов от собранной им за день выручки, если на него возлагалась обязанность рассчитываться с полицией в районе своей деятельности, и тридцать процентов, если контора этим занималась сама. «Инспектор», в свою очередь, выплачивал «шестеркам» от 20 до 25 процентов своей прибыли [15] «Шестерка» также традиционно получал долю от выигрышей одного из своих клиентов. Если игрок, например, выигрывал 600 долларов при ставке в один доллар, то «шестерка» забирал 100 долларов себе. .

— Это дело «инспектора», сколько он платил «шестеркам», — рассказывает Валачи. — Все, что нас интересовало, это реальные ежедневные результаты их работы. А если они нас не удовлетворяли, мы вызывали «инспектора» и разбирались с ним.

С того времени, как «лотерея» привлекла серьезное внимание организованного преступного мира (то есть сразу же после «сухого закона»), она превратилась в дело, приносящее сейчас мафии более четверти миллиарда долларов ежегодно только в Нью-Йорке. Она, без сомнения, сегодня является и основным источником незаконных доходов полиции. В одном районе может быть от пятнадцати до двадцати «точек», где принимаются ставки — у газетного стенда, входа в ателье по пошиву одежды или продовольственный магазин. Чтобы работать без помех хотя бы в одном из таких мест, приходится платить мзду полицейскому, патрулирующему улицу (до двух тысяч долларов в месяц).

В наши дни минимальная ставка составляет обычно двадцать пять центов, обычно же она равна доллару. Банки покрупнее принимают у своих постоянных клиентов ставки и в десять долларов. Во времена депрессии, когда начинал Валачи, ставки обычно составляли пять-десять центов, но даже тогда банк Голландца Шульца имел средний дневной оборот, равный 80 тысячам долларов.

После притока капитала Фрэнка Ливорси бизнес Валачи, наконец, сдвинулся с мертвой точки. Еще одним солидным источником доходов стало партнерство с Ливорси по так называемому «лотерейному» контракту. При игре на нью-йоркском тотализаторе было трудно подтасовать результаты забегов. Зато сезон на местном ипподроме был гораздо короче, чем сейчас, и как только он заканчивался, выигрышная комбинация вычислялась по результатам на других ипподромах, куда также просочились преступные элементы. Среди них, если верить Валачи, был ипподром «Фэр Граундз» в Новом Орлеане, «Хоторн» в Чикаго и «Кони Айленд» в Цинциннати. «Как я понял, — рассказывает Валачи, — у Голландца Шульца был какой-то парень, который умел высчитывать, сколько денег вкладывать в тотализаторные счетчики, чтобы выпадали правильные номера. Я не помню, как его звали. Это имя было трудно выговорить» [16] Валачи имеет в виду Отто Бермана (Аббадабба), математического гения, которого Шульц использовал для организации так называемых контрактов на контролируемых мафией ипподромах. Берман, кроме того, путем манипуляций с тотализатором обеспечивал выигрыш наименьших ставок, сводя тем самым потери Шульца к минимуму. .

Начав дело с ежедневной суммы ставок в пять тысяч долларов, партнерам удалось довести оборот своего банка до 60 тысяч. Валачи начал получать 1250 долларов в неделю, не платя при этом, естественно, никаких налогов. К тому же они пользовались всеми преимуществами, которые дает принадлежность к организованному «лотерейному» рэкету в Нью-Йорке. Однажды Валачи остановил свою машину, чтобы проверить, как идут дела у одного из «инспекторов». Выяснив, что сегодняшние ставки еще не собраны, он решил сам их отвезти в главную контору. Позже, когда он выбирался из автомобиля с деньгами и квитанциями ставок в руках, к нему подошли два детектива. Валачи постоянно платил двум местным полицейским, но эти детективы оказались из особого подразделения, подчиняющегося непосредственно комиссару, и с ними, по его словам, «было невозможно вести деловой разговор». Валачи задержали, но когда дело дошло до суда, у судьи не оказалось сведений о его предыдущем аресте. В результате он отделался приговором с отсрочкой исполнения. «Я не знаю, как это было сделано, — рассказывает Валачи, — и я не пытался ничего выяснять».

По информации нью-йоркского городского управления полиции, в досье Валачи имеется запись, в соответствии с которой 13 января 1936 года он был арестован за незаконную организацию азартных игр. 12 сентября суд вынес ему отсроченный приговор.