Александр Хорт - Любовь Орлова

– Леночка, может, вы тоже поучаствуете в нашей программе в качестве ведущей? – спросил своим бархатным голосом, от которого все женщины таяли, Григорий Васильевич.

Компанейская Тяпкина охотно приняла предложение режиссера, у которого снималась в двух картинах и который считал ее «своей» актрисой. 14 июня состоялся концерт в рижском Доме Красной армии. Афиша гласила: «Вечер лауреатов Сталинской премии заслужен. Артистки Республики дважды орденоносца ЛЮБОВИ ОРЛОВОЙ и заслужен. деятеля искусств дважды орденоносца Г. В. АЛЕКСАНДРОВА». Ниже было указано, что программу ведет «арт. орденоносец Е. А. Тяпкина».

Программа состояла из двух отделений. Первое называлось «Рассказы о смешном и веселом кино», Александров рассказывал о всяких курьезах, происходивших во время съемок. В частности, про эпизод, не вошедший в окончательную редакцию «Веселых ребят». Героиня Тяпкиной, рослая полноватая хозяйка виллы, куда был приглашен пастух Костя, прогуливалась по вершине скалы и вдруг замечала, что внизу ее дочь держит в объятиях какой-то страшный волосатый тип. От этого зрелища она теряла сознание, падала со скалы в воду, и море от столь крупного «дара» выходило из берегов.

Однако падала со скалы не Тяпкина – это делал облаченный в женское платье сам Александров. Было сделано несколько дублей. После первого слух о диковинном зрелище моментально пронесся по Гаграм, и к последнему дублю на берегу собралась толпа местных жителей. То обстоятельство, что персонажи этой и подобных историй сегодня находились на сцене, усиливало их комический эффект, и зал сопровождал рассказы остроумного режиссера гомерическим хохотом.

Второе отделение было вокальным – Любовь Петровна пела под фортепиано романсы Даргомыжского, Чайковского и песни Дунаевского из фильмов с ее участием.

Аналогичный концерт состоялся и в следующую субботу, 21 июня.

Помимо всего прочего, Рига славилась своими портными, и Тяпкина решила сшить платье. В воскресенье, после завтрака, она отправилась в ателье на примерку. Вернувшись в гостиницу, Елена Алексеевна подошла к портье:

– Я хочу заплатить за номер.

– За сколько дней?

– Пожалуй, за неделю.

– Так много? – удивился тот.

– Почему много?

– Как – почему?! Ведь война началась!

Едва войдя в свой номер, Тяпкина услышала телефонный звонок.

– Куда вы делись? – спросила встревоженная Любовь Петровна. – Мы вас повсюду разыскиваем. Сейчас же приезжайте к нам.

В номере Орловой и Александрова, кроме хозяев, Елена Алексеевна застала несколько человек, приехавших в Ригу с делегацией работников искусств. Тут были артист Борис Бабочкин, кинорежиссер Борис Барнет, писатели Николай Вирта и Александр Корнейчук, театральный режиссер и актер Николай Охлопков.

Александров сказал:

– Я только что звонил в Москву, в приемную Молотова, и мне сказали, что нас всех переведут в Сигулду. Будем до окончания инцидента жить там.

Многие из собравшихся засомневались в кратковременности «инцидента». Обсудив ситуацию, большинством голосов пришли к выводу, что целесообразнее вернуться в столицу, чем оказаться, словно в ловушке, в курортном местечке под Ригой, в непосредственной близости от западной границы. Все отправились на вокзал, где купили билеты на завтрашний поезд.

Когда шли обратно в гостиницу, началась воздушная тревога, которую переждали в первом попавшемся подъезде жилого дома. Несколько воздушных тревог было и на следующий день, тем не менее москвичи добрались до вокзала благополучно. Собравшиеся там люди узнали среди этой солидной группы Любовь Орлову. Многие тут же бросились к ней, умоляли: помогите достать билет, необходимо уехать, известной артистке не откажут. Отзывчивая Любовь Петровна рада бы всем помочь, да разве это возможно! Все же она несколько раз ходила к начальнику вокзала, и благодаря ей в тот день удалось уехать артистам Ленинградской филармонии. Сама же она из-за курьезного случая едва не осталась в Риге.

Получилось так – неожиданно что-то вспомнив, она сказала: «Я сейчас вернусь» и стремительно удалилась. Сначала думали, что Любовь Петровна опять пошла помочь кому-то из жаждущих уехать. Между тем ее нет и нет, состав с минуты на минуту отправится, обычно невозмутимый Григорий Васильевич старается не показать свое волнение, но видно, что он уже близок к обмороку.

Вдруг она появляется и с сияющей улыбкой бросается к мужу:

– Не утерпела я. Уж очень понравилась мне эта шляпка.

Оказалось, накануне Любовь Петровна заприметила в витрине магазинчика на привокзальной площади оригинальную шляпку с пером и вуалеткой. Как назло, магазин был закрыт. Поэтому сейчас сбегала и купила. Еще раз обольстительно улыбнулась, и Григорию Васильевичу оставалось только махнуть рукой – разве можно долго сердиться на женщину с такой улыбкой!

Дефицит билетов был настолько велик, что Орловой, Александрову и Тяпкиной пришлось ехать в жестком вагоне. С ними в отсеке находилась жена командира-пограничника с двумя маленькими детьми. Бедная женщина была совершенно ошарашена всем происходящим. Она рассказывала, что рано утром муж разбудил ее и велел срочно уезжать. Даже не оставалось времени толком одеть детей, и их завернули в одеяла. Пограничник усадил свое семейство в телегу, договорился с ее владельцем, что тот отвезет их на вокзал, а сам вернулся на заставу, где в любую минуту мог начаться бой. У этой женщины оставались на дорогу считаные копейки. Любовь Петровна захватила с собой большую корзину с продовольствием, которым щедро оделяла нуждающихся попутчиков. Большую часть провианта она отдала семье пограничника.

Ехали не без приключений. По пути несколько раз происходили бомбежки. Был случай, когда немецкий самолет обстрелял паровоз, после чего поезд не мог двигаться. Кое-как пассажиры общими усилиями откатили поврежденный паровоз в сторону, а на его место был прицеплен другой, маломощный. Когда доехали до взорванного моста, на другой берег реки пришлось перебираться на лодках. Пристроились в другой эшелон, там среди беженцев было много раненых. Любовь Петровна проявила завидную активность. Переходила из вагона в вагон, объясняла что к чему, наладив таким образом бесперебойную помощь раненым.

До Минска добирались три дня. Дальше было чуть проще.

Летом 1941-го обстановка в стране вообще и в Москве в частности была накалена до предела. Дважды в день, утром и вечером, люди приникали к черным тарелкам – радиоточкам (все приемники в первые дни войны было велено сдать), чтобы послушать зачитываемые чеканным левитановским голосом сводки «От Советского информбюро». Отходили мрачные, удрученно покачивали головами: немцы наступали с запада сразу по многим направлениям. Один за другим занимали города: Брест, Витебск, Оршу, Минск… В середине июля появилось и Смоленское направление – гитлеровцы шли на Москву.