Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970 (сокр.вариант)

Главной целью моей тогдашней поездки на полигон Капустин Яр – сбор материалов о С.П.Королёве, встреча с многолетним начальником этого полигона – генерал-полковником артиллерии Василием Ивановичем Вознюком. Там же я написал очерк об офицере-ракетчике Евгении Ганевиче, испытателе ракет дальнего действия, отца которого, белорусского кузнеца, сослали в 1947 году в магаданские лагеря на тот самый прииск Мальдяк, где в 1939 году умирал Главный Конструктор ракет дальнего действия Сергей Павлович Королёв. Этот очерк был «зарублен» уже в Москве военной цензурой, о чём я с грустью сообщаю моему герою и его жене Галине, если они живы и здоровы, через 30 лет.

Василий Иванович Вознюк

Вознюку – под 70, уже было 2 инфаркта. Приехал в голую степь в 1946-м и всё здесь построил сам. Уезжать отсюда никуда не хочет, хотя ему предлагали в Москве должность заместителя командующего ракетными войсками. На работу может прийти в 6 утра. Уходит обычно в 7-8 вечера. Диктатор. Решает всё за всех. Вникает во все дела. Я слышал, как он по телефону распекал интендантов:

— Пришлите хорошей обуви! Пришлите дорогого женского белья! Чтобы трусики снимать было приятно!

Сам разбирает все склоки и кляузы. Сам придумывает даже названия: гостинице («Уют»), кафе («Родная хата»), магазину («Хозяйка»), столовой («Стряпуха»). Построил два книжных магазина. В одном продают книги из Москвы, в другом – из Астрахани. Собирается строить третий, для книг из Волгограда. В магазинах есть специальные столы, на которые выкладывают по одному экземпляру всех новинок. Приезжает адъютант Вознюка и отвозит с этих столов все книги ему домой. Он отбирает. Остальные отвозят обратно в магазин. В месяц на книги тратит более 100 рублей. Дома в его библиотеке – около 10 тысяч томов. Выписывает 4 газеты и 28 журналов.

Рассказывали, что родители Вознюка – актёры из Петербурга. Сам он признает только серьезную драму, на концерты и в кино ходит крайне редко. О футболе и хоккее говорит брезгливо. Гуляет очень редко. Дом его находится в 5 минутах ходьбы от штаба полигона. Дома он ест, читает и спит. Кажется, у него нет даже среднего образования, но офицеры говорили мне, что ракетную технику он знает несравненно лучше специалистов с докторскими званиями. Многословен. А может быть, стал многословен в старости. У него три взрослых сына-офицера в Москве. Живёт с женой и внуком в отдельном доме, который стерегут собаки. Друзей даже среди высших офицеров у него нет. Официален даже со своими заместителями, которые работают у него десятки лет. Входя, они спрашивают: «Разрешите, товарищ генерал?» Очень строг с подчинёнными. Переделывает приказы, только усиливая наказания.

Грузен, широк в плечах, большеголов, с быстрыми умными глазами. Большой мясистый нос, губастый. Лицо грубой лепки, чем-то неуловимо напоминает лицо французского актёра Мишеля Симона. Говорит громко, словно боится, что его не услышат. А возможно, сам уже плохо слышит. Редко ругается матом. За все дни, что я наблюдал его в разной обстановке, по большей части в сугубо мужских армейских компаниях, лишь один раз слышал: «А на хера нам это надо?..» О нём говорят, как о человеке добром, жестоком, внимательном, властолюбивым. Понять, любят ли его здесь, я так и не смог.

Убежденно врал мне, что ракета, которую первый раз пустили на полигоне в октябре 1947 года, вся, «до последней проволочки, до последнего винтика», была сделана советскими специалистами из советских материалов на советских заводах. Показывал мне даже записку, написанную рукой Сталина по этому поводу. Записке можно верить. Но относится она не к осени 1947 года. В октябре – ноябре 1947 года пускали 11 немецких ракет Фау-2: 5 раз удачно, 6 раз неудачно. Их советский аналог – ракета Р-1 – впервые был запущен лишь 17 сентября 1948 года. Из 30 наших ракет только 9 удалось запустить. Всё это происходило на глазах Василия Ивановича, он был непосредственным участником всех этих событий. Я всё это знаю точно, но не хотел спорить со стариком. Зачем он мне врал, не понял.

Василий Иванович Вознюк умер в сентябре 1976 года. Он попросил похоронить себя на полигоне Капустин Яр.

Вечер с Капицей. Спустился со второго этажа радостный и довольный нашим визитом. Нас трое: Рост, Губарев и я. Дарим фотографии.

— Павлуша, дай нам вермуту...

Это – Рубинин 107 107 Рубинин Повел Евгеньевич – многолетний секретарь П.Л.Капицы, составитель и редактор многих его книг, по сути – член семьи. . Разлили болгарский вермут. Показывает кусочек карты из какого-то американского журнала. На карте – Братск, фарватер Ангары, контуры Братского водохранилища – всё смещено, как при плохой цветной печати. Американцы с помощью своего спутника поймали нас на том, что на своих картах мы всё смещаем на 25 миль относительно мировой системы координат. Надо думать, для того, чтобы им труднее было попасть в нас ракетами.

Потом Пётр Леонидович рассказал нам о сути своей работы с горячей плазмой. Работой этой он занимался последние 10 лет. За это время ничего не публиковал, кроме статьи о шаровой молнии. Его работа сулит переворот в решении проблемы управляемой термоядерной реакции. В февральской книжке «ЖЭТФ» 108 108 «Журнал экспериментальной и теоретической физики» Академии наук СССР. уже будет опубликована принципиальная схема электростанции, работающей на термояде. Показывает нам схему.

— Теперь весь вопрос, кто кого: американская деловитость или русская смекалка! — смеётся Капица.

— Ну, судя по схеме, тут одной смекалки мало, — говорю я.

— Да, — соглашается он. — Это строительство обойдётся в десятки миллионов рублей...

— Но, Пётр Леонидович! О такой работе надо рассказать незамедлительно! — кричу я.

— Рано. Пока рано...

Через президиум Академии наук Капица сам попросил назначить комиссию для апробации его работы. В комиссию вошли: Арцимович, Леонтович, Сахаров, Сагдеев и другие самые лучшие специалисты по плазме.

— Через три часа беседы с Сахаровым я убедил его в своей правоте,— говорит Капица. — Сагдеев тоже всё понял. Дольше всех упорствовал Арцимович...

Таким образом, речь идет ни более ни менее как об управляемой термоядерной реакции! Феноменальный, абсолютно для всех неожиданный результат! Ведь последние годы Капица работал очень тихо, не привлекал ничьего внимания, и все физики думали, что он просто дремлет в тёплых лучах заслуженной славы под сенью выращенного им ИФП. А вот теперь такой оборот!

Сейчас Капица живет только ожиданием откликов на свои публикации, радостным переживанием произведённого им эффекта в научных кругах, но и тревогой за них. Он не отрицает, что может отыскаться умник, который превратит его десятилетнюю работу в руины.