Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970 (сокр.вариант)

У меня через год тоже юбилей, — сказал Королёв почти шёпотом, с совершенно несвойственной ему просительной интонацией в голосе, — можете мне тоже сделать такую газету?

— Да о чём вы говорите! — воскликнул я. — Да мы вам не полосу, а целый номер сделаем!

И года не прошло после этого разговора, как Королёва не стало. Эту просьбу Главного конструктора я не выполнил.

Незадолго до юбилея Раушенбаха был разговор с СП 37 37 Сергей Павлович Королёв в Подлипках. Говорили о моей книжке 38 38 «Кузнецы грома» (изд-во «Советская Россия»). . Королёв требовал, чтобы я равнялся на Льва Толстого, убеждал меня в необходимости продолжения повести, когда мои герои уже будут работать на Марсе. Я возражал, что никакого продолжения не надо, что тогда это будет уже просто плохая фантастика. Вдруг, совершенно без связи с предыдущим разговором он говорит небрежно:

— А вообще вам надо самому слетать в космос и всё увидеть собственными глазами... Тогда и продолжение получится... Сейчас мы заканчиваем испытания нового трёхместного корабля, который будет летать очень часто, так что место для вас будет... Это было сказано настолько «между прочим», что я опешил.

— Но, Сергей Павлович, там у этого корыта такая давка, что не пробьёшься, — выдохнул я.

— Какое вам дело до этой давки!? — резко перебил он меня. — Это вас совершенно не касается! Напишите заявление на моё имя и всё!

— А как вас там именовать?

— Просто: «академику Королёву»...

Заявление я обдумывал долго, понял главное: оно должно быть коротким.

«Академику Королёву С.П.

Уважаемый Сергей Павлович!

Прошу Вас включить меня в группу товарищей, проходящих подготовку к полётам в космическое пространство. Я, Ярослав Кириллович Голованов, русский, член КПСС с 1961 г., родился в 1932 г. После окончания в Москве средней школы поступил учиться на факультет ракетной техники МВТУ имени Баумана, который окончил в 1956 г. по специальности ЖРД 39 39 ЖРД – жидкостные ракетные двигатели. . Затем я был направлен на работу в НИИ п/я 1027, где проработал два года.

Меня давно привлекала журналистская работа, я начал сотрудничать в газете «Комсомольская правда», а в начале 1958 г. был переведен на постоянную работу в отдел науки этой газеты. С этого времени я становлюсь научным журналистом, пишу о советской технике и науке, в том числе немало и об исследованиях в космосе. За научные репортажи Союз журналистов, членом которого я являюсь с 1961 г., присудил мне на конкурсе в честь 50-летия «Правды» первое место. В настоящее время я работаю заведующим отделом науки «Комсомольской правды».

Я женат, моя жена – инженер-физик, работает в п/я 651. У нас четырёхлетний сын.

Моя просьба продиктована убеждением, что современное состояние советской ракетной техники позволяет включать в состав экипажей советских космических кораблей практически здоровых людей разных специальностей, в том числе и журналистов. Уверен, что полет журналиста в космос может принести не меньше пользы в нашей идеологической работе по коммунистическому воспитанию советских людей, чем полёт лётчика, инженера или врача. Если такой полёт доверят мне, я приложу все силы для того, чтобы оправдать это доверие и в дальнейшей литературной работе использовать этот полёт с максимально возможным КПД.

С глубоким уважением.

Я.Голованов. 21 января 1965 г.»

Отвёз это заявление Королёву. Состоялся интересный разговор.

— Сергей Павлович, — говорю я, — история авиации не сохранила имени первого авиапассажира. Скорее всего, это была какая-нибудь девушка, которую лётчик прокатил пару кругов над аэродромом, но мы её имени не знаем. А нам надо застолбить имя первого космического пассажира! Космонавты в космосе должны работать, а пассажир – набираться впечатлений, чтобы, вернувшись на Землю, рассказать о них, ведь так? Кто может быть пассажиром? Поэт, музыкант, художник, но лучше всего – журналист! А из журналистов лучше всего – я! Потому что я ещё и ракетчик по специальности!

Королёв слушает с легкой улыбкой, а улыбается он редко. Чувствую его расположение и разливаюсь соловьем:

— Надо часть пространства в корабле отгородить хотя бы тюлем, выделить в «пассажирскую кабину». И ещё я придумал: нужен «пассажирский билет в космос»! Как в авиабилетах вырезают ножницами цену, так тут надо вырезать количество витков вокруг земного шара!

По глазам вижу, что Сергей Павлович воодушевляется. Решаюсь сыграть «ва-банк».

— Сергей Павлович! От журналиста будет огромная польза для космонавтики! Ну чего вы добились, запустив Терешкову? Доказали, что женщина – это тоже человек. И всё!..

Я знал, как относился СП к полёту Терешковой. Эта фраза очень ему понравилась...

Через много лет после смерти С.П.Королёва Сергей Николаевич Анохин, заслуженный лётчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза, который одно время ведал в ОКБ С.П.Королёва подготовкой штатских космонавтов, подарил мне моё заявление с такой резолюцией Главного конструктора:

«т. Анохину.

Пр. Вас включить т. Я.Голованова. 12.2.65. С.Королёв».

Полный приключений полёт Беляева и Леонова. Газетное его отражение так же похоже на действительность, как я – на верблюда.

Старт без замечаний. Выход Леонова тоже прошел нормально, если не считать, что он не сумел сделать фотографии в открытом космосе, но кинокамера его снимала нормально. Заглушка от кинокамеры оторвалась, и он забросил её в космос. Алексей говорил, что было страшновато. Влезть в корабль головой вперёд (согласно инструкции) никак не получалось, он влез ногами вперёд с большим трудом. За время выхода – около 15 минут – «Восход-2» пролетел от Чёрного моря примерно до Иркутска. Тут обнаружилось падение давления в корабле, чуть ли не до половины атмосферного. Медики на Земле паниковали и требовали немедленной посадки. Искали причину и на космодроме, и в Москве довольно долго. Оказалось, кто-то из космонавтов тронул какой-то тумблерок, и из-за этого клапан травил. Успокоились, ночь прошла спокойно.

Решили садиться, но не сработала ТДУ 40 40 ТДУ – тормозная двигательная установка. . Впрочем, не совсем так: ТДУ сблокирована с системой ориентации корабля таким образом, чтобы ТДУ при неверной ориентации не могла увести корабль на ещё более высокую орбиту. Поэтому не ТДУ не сработала, а система ориентации не позволила ей это сделать, поскольку она «не видела» Землю, а почему она её не видела, трудно сказать. Возможно, во время отстрела выходного шлюза её объективы запылились и «ослепли», возможно, просто сигнал не прошёл. Гагарин с Земли передал команду Королёва садиться вручную, то есть отключив датчики системы ориентации, сориентировать корабль, глядя на Землю по «Взору», а затем включить ТДУ. На ориентацию требуется минут 20, а у них было 16. Ориентировать корабль вручную было очень неудобно, Беляев и Леонов отвязались от кресел, но и делать что-либо, паря в невесомости, было тоже трудно. Беляев попросил Леонова прижать его к креслу и в таком положении ориентировал корабль. По предварительным расчетам они должны были сесть в районе Куйбышева. Если лететь ещё один виток, 18-й, посадка приходилась на Прибалтику и Германию, 23-й виток – посадка в США – всё это баллистики быстро подсчитали.