Александр Свечин - Искусство вождения полка (Том 1)

{33}Эта завеса, в частности Кубанская казачья дивизия Тюлина, несла добросовестно тяжелую сторожевую службу. Единственный немецкий разъезд, направленный для взрыва железной дороги Ковна — Вильна и прорвавшийся в тыл, был уничтожен до последнего человека, прежде чем успел что-либо сделать. Однако один слух о появлении немецких разъездов в тылу открыл уже путь к выявлению нездоровых явлений. Развращенный драгун из эскадрона Ставки, который должен был отвести мне походным порядком мою лошадь из Вильны в Вилькомир, счел возможным продать свою лошадь и седло, поставил мою лошадь на кормление к крестьянину, уехал на вырученные деньги на 2 недели в самовольный отпуск к себе в деревню, потом доставил мою лошадь в 6-й полк на Мейшагольскую позицию, и поспешно скрылся в Ставку, сообщив, что немецкий разъезд отбил его лошадь. Я писал об этом коменданту Ставки ген. Сахновскому и требовал предания суду драгуна, продавшего лошадь и спекулировавшего на слухах о немецком разъезде. Ставка меня дважды просила смягчить мои письменные показания; получив мой отказ, комендант Ставки вынужден был передать дело суду; по нашему мягкосердечию драгун отделался назначением в действующий кавалерийский полк. Наличие в тылу разложившихся элементов в сильнейшей степени усиливает значение прорыва даже малых кавалерийских частей — они позволяют многое вывести в расход.

{34}Из телеграфного разговора Шокорева, ген. — кварт.10-й армии, и начальника штаба II корпуса (II корпус прибыл в район левого фланга XXXIV корпуса). Н.Г.Семенов 31 августа говорил: "Наши дружины горестны; когда их вчера направили для заполнения промежутка у Лейтуны, солдаты плакали, офицеры тоже не были на высоте положения. Офицер генерального штаба приданной нам ополченческой бригады говорил, что достаточно одного чемодана, чтобы дружинники рассеялись. Сегодня дружины отведены для укрепления тыловых позиций".

{35}Абстрактный характер нашего оперативного управления может быть иллюстрирован следующим примером: в 2 ч. 55 м. 22 августа Вебель в телеграфном разговоре с начальником штаба 5-й армии Поповым просил разрешения отойти на тыловую позицию, куда фактически войска корпуса и скатились через 2 суток; ведь все отходят — кто медленнее, кто скорее. Попов с ним не согласился — это было бы слишком поспешно. Подходят V корпус и гвардия. Вебель указывает, что Альфтан (65-я дивизия) и Мадритов (56-я дивизия) сражаются героически, но отходят. Попов спрашивает, какие германские части наступают. Вебелю последнее не известно, так как пленных нет вовсе. 23 августа в 2 ч. 40 м. и 8 ч. 30 м. утра штаб корпуса XXXIV сообщает о продолжающемся отступлении, а в 11 ч. 45 м. Вебель, очевидно чтобы снять с себя ответственность за отступление, сообщает, что он предписал всем перейти в общее наступление. Этот приказ конечно никем исполнен не был, и Вебель себя только дискредитировал в глазах подчиненных; отступление продолжалось 124-й и 104-й дивизией; вечером 23 августа отход на укрепленную тыловую позицию, продолжавшийся полным ходом, был наконец разрешен командующим 10-й армией. "Стойкости" в русском командовании было хоть отбавляй!

{36}XL германский резервный корпус, с большим трудом преодолевший сопротивление 56-й и 65-й русских дивизий у Кошедар, 23 августа окончательно выдохся; дальнейшее наступление немцев переместилось к западу и велось XXI германским корпусом, перешедшим через р. Неман у м. Прены.

{37}Такова была точка зрения Людендорфа; Фалькенгайн предпочитал прорыв русского фронта у Оран, который обещал более ограниченные, но верные результаты.

{38}Связь отсутствовала в течение всего 24 и 25 августа, при наличии исправных телеграфных проводов, по которым и штаб 2-й Финляндской дивизии, и штаб XXXIV корпуса сообщались со штабом 10-й армии. Штаб XXXIV корпуса явно не справлялся с управлением 8 и 9 дивизиями, временно влившимися в корпус и разбросанными на фронте в 70 км. Генерал Олохов (командир гвардейского корпуса), посетивший 24 августа XXXIV корпус, доносил командиру армии: "Связи с 124-й и Финляндской дивизией, равно с Тюлиным и III Сибирским корпусом установить не удалось".

{39}Разговор по телеграфу капитана Раттеля (штаб 10-й армии) и капитана Сибирского (штаб V корпуса) 25 августа 8 ч. 25 м. вечера: "Начальник штаба (армии) просит спешно сообщить, вошли ли вы в связь с 2-й Финляндской дивизией и какие отдали ей распоряжения?" "Нет, не вошли". "Почему"? "Только что указан провод, но не получили еще (его?); относительно провода мы получили номер его, но не получили еще (указаний?) для розыска этого провода". "Надо принять самые решительные меры, войти в связь с 2-й Финляндской дивизией, так как ей действия с вашим корпусом приобретают в настоящий момент важное значение". "Прикажите заведующему связью армии указать положение провода. На Мейшаголу высылается разъезд для связи. Ввиду новых сведений о ген. Тюлине дать ему задачу и войти с ним в связь можно будет только не ранее завтрашнего дня, для чего высылается разъезд". Разъезды там, где хорошие постоянные провода протягивались между штабами! А между тем штабы имели большой опыт, а штаб V корпуса, в частности, работал очень хорошо.

{40}Застрелился в 1917 г. после неудачи похода Корнилова на Ленинград. Ген. Казнаков был начальником 1-й гв. кав. дивизии; начальником штаба у него был Матковский, профессор тактики конницы академии ген. штаба. Задача справиться с управлением массой конницы (до 5 дивизий) оказалась не по плечу профессору Матковскому.

{41}Полк располагал командой конных разведчиков в 57 человек, несмотря на это боковая разведка и охранение хотя бы на удалении 1 — 2 км в сторону открытого фланга не существовали. Такое нарушение элементарных уставных (даже того времени) требований имело широкое распространение в царской армии. Халатность и недомыслие в деле разведки и охранения, имевших место в царской армии, зачастую приводили к внезапному обстрелу полковых колонн не только действительным артиллерийским, но зачастую даже и пулеметным огнем и влекли за собой в лучшем случае замешательство, в худшем — панику и даже пленение. Солдатская масса, испытав на "своей шкуре", отлично понимала неприспособленность своих старших командиров к умению организовать службу обеспечения (разведка, охранение, наблюдение) и в силу этого крайне болезненно реагировала даже на всякий слух о появлении противника где-либо на фланге и тем более в тылу. Законное недоверие к способности старших начальников организовать обеспечение флангов и даже тыла настолько глубоко вкоренилось в сознание рядового бойца и младших начальников, что даже в период гражданской войны вздорный или провокационный крик: "Обошли фланг" являлся поводом для отхода больших подразделений. Понадобился широко маневренный и напряженный период 1919 г., период широкого использования конницы для охватов, чтобы перевоспитать бойца и командира — дать ему уверенность в возможности вести борьбу даже в таком, действительно невыгодном, тактическом положении, не разбегаясь панически от одного слуха о появлении противника на фланге. Ред.