Борис Григорьев - Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Женщина-шпионка — не такое уж редкое явление. Кто не слышал о знаменитой и несправедливо приговоренной к смерти Мата Хари; о германской разведчице времен Первой мировой войны Лизе Блум, путешествовавшей по датскому, кстати, паспорту; француженке Бланш Потен, влюбившейся в немецкого офицера и ставшей на путь предательства, или о проживавшей в Скандинавии француженке Еве де Бурнонвиль, завербованной немцами и арестованной англичанами! Наши женщины тоже зарекомендовали себя на шпионском поприще не с самой худшей стороны: Е. Ю. Зарубина, долгое время проработавшая вместе с мужем на нелегальной работе; 3. И. Воскресенская-Рыбкина, ставшая потом известной писательницей; «Патрия» — испанская коммунистка Африка де Л ac Эрас и многие другие.

Накануне своего увольнения с активной оперативной работы мне довелось услышать одну занимательную историю о том, как британская разведчица, выступающая под дипломатическим прикрытием в одной европейской столице, настойчиво пыталась разрабатывать нашего высокопоставленного дипломата. Он постепенно был втянут в двусмысленную ситуацию, в которой как джентльмен не мог оперировать тем же набором средств и уловок, чтобы «отшить» ее, который он не задумываясь мог бы применить в отношении мужчины. Но когда сотрудница СИС стала предлагать ему сотрудничество, то тут уж Дипломат был вынужден пренебречь светскими предрассудками и послать ее куда подальше.

Женщина — острое оружие в разведке!

Вообще-то женщину-вербовщика я себе представляю с трудом. Она хороша как помощница и техническая исполнительница, связник, аналитик, психолог, но как только она выходит один на один с мужчиной, то самым коварным образом подвергает себя риску из соблазнительницы превратиться в соблазненную.

«М» в целом морально устойчива, если не считать факта ее отчисления с курсов стенографии за многократные связи с мужчинами помимо собственного мужа.

Конечно, если она готова применить свое грозное оружие перед мужчиной, то ей не будет равной. Но верно и обратное положение: мужчина-вербовщик, способный влюбить в себя женщину-объекта, имеет не менее блестящие шансы добиться нужных разведывательных результатов. Достаточно вспомнить разведчиков ГДР, которые перевербовали чуть ли не всех страшненьких секретарш в министерствах и ведомствах ФРГ, обладавших секретами, предлагая им свое сердце, руку, а иногда и то и другое.

Одним словом, там где рыцари плаща и кинжала сталкиваются на узкой дорожке с противоположным полом, результат будет всегда или почти всегда обеспечен. Вопрос только — в чью пользу? Джеймс Бонд, к примеру, из этих поединков всегда выходил победителем, каких бы ему женщин КГБ не подставлял. Но на страницах детектива, я думаю, наш майор Пронин оказался бы тоже не хуже «альбионца».

Не будем лицемерами и ханжами. Советские спецслужбы довольно часто и успешно использовали женщин на оперативной работе, причем это не всегда согласовывалось с принципами коммунистической морали, да и вообще морали. В этом они нисколько не отличались от своих западных коллег. Разведка — не то поле деятельности, на котором оттачиваются и совершенствуются принципы общественной морали. Скорее наоборот: шпиону эти принципы мешают.

Нелегал Д. Быстролетов шел на головокружительные комбинации по подставе своей собственной жены нужным источникам информации — правда, с ее собственного согласия. Она вступила в фиктивный брак с итальянским разведчиком, но отношения в постели с фиктивным мужем были вполне настоящие. Быстролетовы сознательно пошли на эту страшную жертву «во имя светлых идеалов за торжество идей коммунизма». Сейчас это звучит дико, но в 30-е годы такие жертвы руководством советской разведки принимались и даже поощрялись. Правда, они не проходили бесследно. Для того же Быстролетова дело кончилось весьма и весьма печально: итальянец «застукал» нелегала с женой в своей спальне, когда тот «освобождал» его сейф от секретов. Итальянца пришлось убирать, и разведчикам удалось замести следы своей неблаговидной деятельности. Но результаты операции оказались разрушающими для самих Быстролето-вых: жена ушла и из семьи и из разведки.

За необоснованную и неоднократную смену любовников руководство объявило «М» замечание.

Поскольку шпионское ремесло — в основном удел мужчин, то попробуем посмотреть на женщин как на объект их оперативных устремлений. Главный постулат или аксиома, выведенная чисто эмпирически, гласит, что в разведке не известны случаи вербовок женщин мужчинами, минуя постель. Чисто теоретически можно представить себе идеологический оазис, в который попадает разведчик и женщина и в котором ему, вероятно, будет хватать идеологических аргументов для того, чтобы склонить женщину к сотрудничеству. Но даже идеологическая близость вряд ли помешает их интимной близости.

Ну а на практике мне известен совершенно достоверный пример того, как наш оперработник (кстати, представитель одной из трех кавказских республик) на «морально-психологической» основе привлек к сотрудничеству одну незамужнюю женщину, сотрудницу посольства одной из стран НАТО; как эта агентесса категорически отказывалась работать с другими оперработниками и как наш вербовщик постоянно «мотался» по командировкам в те страны, которые по случайному совпадению являлись страной пребывания дипломата в юбке. Излишне упоминать о том, что информационная отдача агентессы достигала своего наивысшего пика, когда завербовавший ее сотрудник оказывался с ней рядом.

Целесообразно поставить вопрос о ее переводе в ранг агента, поскольку доверительные отношения с ней де-факто переросли в интимные.

А если разведчик не может или не хочет «перейти Рубикон», то разработка женщины превращается в сплошные «рыдания». У женщины, какой бы дурнушкой она не была, первый вопрос, который возникает при подходе оперативного работника, сводится, как правило, к одному: «Чего он от меня хочет?» Поскольку тот сразу не может сказать, что его интересуют не глазки, не ножки и не другие ее прелести, а то, что лежит у нее в служебном сейфе, и вынужден на первых порах заниматься непонятной для нее «тягомотиной» или, как говорят англичане, «бить палкой по кустам», то у нее однозначно возникает подозрение, что «я ему нравлюсь». Разная направленность интересов и ожиданий заканчивается, как правило, плачевно.

Это все теория, скажет нетерпеливый читатель. Где же конкретные примеры? Ну хорошо, вот один из них.

По заданию Центра я должен был встретиться с женщиной-агентом, прибывшей в Копенгаген из другой страны. Я как следует проверился в городе и в назначенное время вышел на явку. Место встречи находилось у витрины небольшого магазинчика, и я, выбрав более-менее удобную позицию для наблюдения, стал дожидаться появления агентессы. Время было воскресное, магазин закрыт, улица, застроенная небольшими коттеджами, пустынна, — в общем чувствовал я себя не самым лучшим образом.