Георгий Холостяков - Вечный огонь

- Однако надеяться на легкую победу не стоит, - говорил Цезарь Львович. Будут тяжелые бои, будут среди нас раненые и убитые. Готов ли каждый из вас к этому испытанию? Может быть, кто-нибудь передумал идти с нами? Или плохо себя чувствует? Таких прошу, не приказываю, а прошу - выйти из строя.

Отряд не шелохнулся. Немного подождав, Куников приказал начальнику штаба объявить перекур на десять минут. А отряду сказал:

- Товарищи, кто постеснялся выйти из строя при всех, может при новом построении не становиться.

Мы отошли в сторону. Котанов, как бы спрашивая сам себя, сказал:

- Неужели кто-нибудь не встанет?..

- Если кто-то пал духом, пусть лучше уйдет из наших рядов сейчас, ответил Куников.

Я курил уже вторую папиросу. Не докурив ее, зажег третью. Десять минут истекли. Люди снова строятся в две шеренги, производится расчет... Начальник штаба докладывает Куликову:

- Товарищ майор, отряд построен. В строю двести семьдесят... - он запнулся и закончил очень тихо: - ... два человека.

- Повторите цифру! - не выдержал я.

- Двести семьдесят два, - еще тише произнес Котанов.

Куников громко, чтобы слышали все, сказал начальнику штаба:

- Прекрасно! Ведите отряд.

Выяснять, кого именно недостает, он не стал. Нас с Куниковым догнал старшина отряда Алешичев и доложил, что в строй не встал краснофлотец Капустин.

- Он здоров? - спросил Куников.

- Так точно, здоров.

- В таком случае, товарищ Алешичев, - спокойно приказал командир отряда, передайте начальнику снабжения, что краснофлотец Капустин остается в его распоряжении здесь.

Повторяю, все это очень характерно для Куникова, каким я его знал. А Капустин, тяжело пережив тогдашнее свое малодушие, добился потом возвращения в боевой строй отряда и постарался доказать товарищам, что достоин сражаться вместе с ними.

Приехав к куниковцам, я удостоверился в полной боевой готовности отряда.

Куников рассказал, что многие десантники просили разрешить взять меньше харчей (кухни в штурмовом отряде не было, сухой паек на трое суток выдавался каждому на руки), а за счет этого - больше патронов, гранат. Такие просьбы удовлетворялись. Выдача боеприпасов практически не ограничивалась. Сокращение пайка позволяло бойцу взять, не перегружая себя, до восьмисот патронов, две-три противотанковые гранаты, а лимонок - и до пяти.

Проводить отряд прибыл член Военного совета флота контр-адмирал Н. М. Кулаков. Личный состав построился - в последний раз перед боем. Десантники уже натянули на левую руку широкие белые повязки: отличительный знак, чтобы распознавать своих в темноте.

Николай Михайлович Кулаков умел поговорить с идущими в бой людьми не только непринужденно, но и весело.

- А нет ли тут таких, кто холодной воды боится? Или вообще плавать не умеет? - басит он, подмигивая бойцам из-под густых черных бровей.

- Напомните мне, товарищ Котанов, сколько у нас не умеющих плавать, подхватив тот же тон, обращается Куников к начальнику штаба.

Котанов готов уже вполне серьезно доложить, что таких в отряде нет. Но Кулаков успевает опередить его:

- Да что это мы! Позабыли, какие морские волки здесь собрались! Они, хитрецы, спрятали свои тельняшки под ватники, так их не сразу и узнаешь!

В строю оживление, смех. Вместе с бойцами раскатисто смеется и Николай Михайлович. Затем, что-то вспомнив, оборачивается к начальнику штаба: Постойте, постойте, капитан! Так это вы и есть тот Котанов, который по случаю контузии был отправлен из Севастополя на Большую землю учить командиров из запаса и бомбил Военный совет письмами, требуя, чтобы вернули с курсов на фронт! Где вы его нашли, Георгий Никитич?

- Он сам нас нашел, - отвечаю я. - И как раз вовремя. Чуть не опоздал!..

На этом шутки кончаются. Член Военного совета говорит о значении начинающихся боев за Новороссийск, о том, как нужна эта база флоту, чтобы активнее использовать крупные корабли, которым тесно в небольших южных портах Закавказья.

- Даешь Новороссийск! - гремит в ответ из рядов. - Будет база!

Кулаков медленно идет вдоль строя, всматриваясь в молодые лица, словно хочет каждое запомнить. Останавливаясь, заговаривает с одним, с другим. Вот спросил о чем-то главного старшину Николая Кириллова, возглавляющего команду бронебойщиков.

- Все будет в порядке, товарищ адмирал, танки не пропустим! - заверяет старшина. - У нас кроме ПТР противотанковые гранаты есть. Ну а если что - сами пойдем на танки, по-севастопольски...

Кулаков кладет ему руку на плечо, смотрит в глаза.

- Верю, что готовы и на это, но больше всего не хотел бы, чтобы до этого дошло. Вы все очень нужны флоту, вы - это экипажи наших новых кораблей. Так что старайтесь не подставлять грудь ни пуле, ни танку!

Уже в темноте отряд марширует к причалу. Ведут боевые группы лейтенант Василий Пшеченко, капитан Антон Бахмач, командовавший раньше комендантской ротой, старший лейтенант Алексей Тарановский, которого знаю с тех сентябрьских дней, когда создавалась оборона у цементных заводов, лейтенанты Григорий Слепов и Сергей Пахомов. Шагают лейтенант Николай Воронкин со своими корректировщиками, начальник связи Владимир Катещенков с радистами. Среди них - краснофлотец Галина Воронина, известная в базе как мастер держать связь в самых сложных условиях. Добилась, что взяли в десант и ее!..

Посадка дружная, быстрая - каждая группа хорошо знакома со своим катером. Сипягин и Куников, приняв на причале все доклады, садятся последними.

Дав добро на выход, обнимаю Цезаря Львовича, Николая Ивановича, желаю боевой удачи. Сердце не почуяло, кого вновь увижу невредимым, а кого уже нет...

За полтора часа до того, как отошли от Северной пристани семь катеров с куниковцами, командир высадки основного десанта контр-адмирал Н. Е. Басистый вывел из Геленджикской бухты два эсминца, три канлодки, три тральщика с баржами-болиндерами на буксире, группу катеров и вспомогательных судов. На них двинулась к Южной Озерейке бригада А. С. Потапова.

Те, кто был посвящен в план операции, знали, что из Туапсе вышли корабли, принявшие на борт еще одну бригаду морской пехоты - 83-ю Краснознаменную подполковника Д. В. Красникова. А из Батуми шли крейсера и эсминцы, которым скоро предстояло начать артиллерийскую подготовку высадки.

Погода выдалась типично февральская - порывистый ветер, холодный дождь. Тревожил прогноз на дальнейшее усиление ветра. Тем более что командиры канонерских лодок оказались перед необходимостью принять дополнительные грузы, а тральщикам предстояло буксировать неповоротливые болиндеры с танками. Состояние моря при высадке десанта значит немало - от этого никуда не денешься.

Выход из Геленджика основного десанта несколько задержался, и перегруженные корабли уже вряд ли могли нагнать опоздание.