Алексей Рыбин - Право на рок

Я встаю и подхожу к открытому окну,
Вызывая тем самым весь мир на войну.
Я взрываю мосты, но я никак не пойму: кто их строил?
И последний автобус ушел уже давно,
И денег на такси мне не хватит все равно.
Я видел все это когда-то в кино,
И все равно я расстроен.

Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук.
Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны.

И я пишу стихи всю ночь напролет,
Зная наперед, что их никто не прочтет.
Зачем я жду рассвета? Рассвет не придет. Кому он нужен?
Слава Богу, осталась бутылка вина,
Но как странно ползет на стену стена,
И я посредине, но я сам виноват,
И к тому же простужен.

Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук.
Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны.

И даже тишина звенит в моих ушах,
И стрелки почему-то застыли в часах,
И дым в глазах, и цепь на руках, и нечего есть,
Но все будет так, как оно быть должно.
Все будет именно так, другого не дано.
И все же, как бы я хотел,
Чтобы ты была здесь.

Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук.
Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны.

И на завтра ожидается мрачный прогноз,
К тому же я остался без папирос,
И в каждой клетке нервов горит свой вопрос,
Но ответ не найти.
Но так ли я уверен, что мне нужно знать ответ?
Просто я часть мира, которого нет.
Мой последний шедевр - немыслимый бред.
Мой последний куплет давно уже спет.
Так было, так есть, так будет много-много лет.
И нет другого пути.

Так не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук.
Все в порядке. Просто у меня открылись старые раны.

Я проснулся днем одетым, в кресле,
в своей каморке средь знакомых стен,
Я ждал тебя до утра. Интересно, где
ты провела эту ночь, моя Сладкая N?

И кое-как я умылся и почистил зубы,
и, подумав, я решил, что бриться мне лень.
Я вышел и пошел, куда глядели глаза -
благо было светло, благо, был уже день.
И на мосту я встретил человека,
и он сказал мне, что он знает меня.
И у меня был рубль, и у него четыре,
в связи с этим, мы взяли три бутылки вина.

И он привел меня в престранные гости:
там все сидели за накрытым столом,
Там пили портвейн, там играли в кости
и называли друг друга говном.
Все было так, как бывает в мансардах -
из двух колонок доносился Бах. И каждый
думал о своем: кто о шести миллиардах,
а кто всего лишь о шести рублях. И
кто-то, как всегда, нес чушь о тарелках,
и кто-то, как всегда, проповедовал дзен,
А я сидел в углу и тупо думал, с кем и где
ты провела эту ночь, моя Сладкая N?

Не принимая участия в общем веселье,
я забился в кресло и потягивал ром.
А люди приходили и опять уходили,
и опять посылали гонцов в гастроном. И
дамы были довольно любезны,
и одна из них пыталась захватить меня в плен,
А я молчал, пень пнем, и думал, с кем и где
ты провела эту ночь, моя Сладкая N?

И я был зол на себя, и я был зол на вечер,
и к тому же с трудом отыскал свой сапог. И
хотя меня так просили остаться,
я решил уйти, хотя остаться мог. И
когда я вернулся домой, ты спала,
но я не стал тебя будить и устраивать сцен. Я
подумал: так ли это важно, с кем и где
ты провела эту ночь, моя Сладкая N?

Открой бутылку. Треснем зелья –
Необходимо ликвидировать похмелье,
Иначе будет тяжело прожить этот день.
Как вкусно пахнет, явно щами, Мой разум
занят очень странными вещами. И я ничего
не хочу, мной овладела лень.

Я ничего не обещал тебе, И ты мне ничего
не должна, Но мы же любим друг друга?
Наверное, да - ведь ночь быта так нежна.

Немножко кофе, немножко сэкса,
Совсем чуть-чуть Tyranozaurus Rexa.
Отбойный молоток за окном стучит, почти как Стив Тук.
Открой окно. Как там погода?
Чуть-чуть прохладно? Что ж, такое время года,
Но мне пока что тепло в кольце твоих рук.
Горячий душ и легкий завтрак,
И мы идем гулять, но
Скажи, почему меня бросает в дрожь,
когда ты пытаешься меня обнять?

Здесь нас никто не любит, и мы не любим их.
Все ездят на метро, ну, а мы не из таких.
Ага, мы берем мотор, хотя в кармане - голяк,
И мы киряем свой портвейн, мы пьем чужой коньяк
Я не люблю Таганку, ненавижу Арбат -
Еще по одной, и пора назад.

Здесь нас никто не любит и не зовет на флэт,
Не выставляет пива, не готовит нам обед.
Мы всем поддерживаем кайф, нам кайф ломают кругом,
В Сокольниках и в центре - один крутой облом.
Здесь холодно и гадко, здесь очень не в умат -
Еще по одной, и пора назад.

И барышни в столице милы, но не для нас.
Они не любят музыкантов, идут в сплошной отказ.
Меня динамит телеграф, не выдавая перевод,
Мне некуда укрыться, когда болит живот.
Из порванной штанины глядит мой голый зад -
Еще по одной, и пора назад.

Там стрёмно в магазинах, там все не как у нас,
Там не купить портвейн, в продаже только квас.
Народ там озверевший, он бьет друг другу фэйс,
Никто не слышал STRENGLERS, на топе только SPACE.
От этой всей достачи так и тянет на мат -
Еще по одной, и пора назад.

И когда мне так плохо, что вынести это никак нельзя,
И когда жизнь - это не жизнь, а просто обломок странного дня,
И когда в сером небе над полем кружит воронье,
Я шепчу: «Да святится имя Твое».

Откуда столько сомнений?
Я пытаюсь их гнать.
Но если связаны руки, очень сложно играть.
Я - простая дворняжка, и одет я в рванье,
Но я шепчу: «Да святится имя Твое»

Думай - не думай, если хочешь жать, сначала посей,
Но ты же знаешь, ты же знаешь, в этом мире
слишком мало людей
И они говорят мне так много слов, но я знаю - все вранье,
И я шепчу: «Да святится имя Твое»

Только тот и несчастлив, кто не смеет украсть.
Ну, а если всю жизнь ты прожил на дне - невозможно упасть.
Но костры еще не сгорели, и глумится зверье,
Мои руки в огне, мое сердце - мишень,
Но я кричу: «Да святится имя Твое!»

Я сижу в сортире и читаю «ROLLING STONE»,
Венечка на кухне разливает самогон, Вера спит
на чердаке, хотя орет магнитофон, Ее давно пора
будить, но это будет моветон.

Дождь идет второй день,
Нужно спать, но спать лень.
Хочется курить, но не осталось папирос,
Я боюсь спать, наверно, я трус,
Денег нет, зато есть пригородный блюз.

Какая-то мадам звонит мне третий раз, От нее меня
тошнит, тошнит уже не первый час. Я говорю ей:
«Ненавижу, не люблю и не хочу». Я говорю:
«Меня здесь нет, я давно ушел к врачу».