Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года

Сегодня уже в 10 час. утра было 29° в тени.

Если Сулеймана разобьют и сбросят с высоты, то все устроится - рукою Провидения - к лучшему. Он сам расстроит своим упорством всю свою армию. Необходимо одно - преследовать ее остатки до совершенного расстройства и бегства. Если у нас сумеют выдвинуть вовремя кавалерию в долину Тунджи, тогда дорога в Адрианополь будет очищена, и нам останется не упускать дорогой минуты и золотого времени, как мы это делали до сих пор. Да умудрит Господь главнокомандующего.

Получена телеграмма Радецкого, что 12-го числа до вечера дело ограничивалось жаркою перестрелкою, но у нас много убитых и раненых (в том числе генерал Драгомиров, раненный в ногу неопасно, но в самую нужную минуту, когда его дивизия вступала в дело и на него больше всех генералов рассчитывали!), и наши резервы вводятся мало-помалу в дело, растрачиваясь без решительного результата, который может быть добыт лишь наступлением наших войск. Оборот боя мне не нравится. Дело затягивается. Турки собираются с силами, а наши крайне утомлены без пищи, без сна и при постоянном напряжении всех сил в течение 4-х суток. Боже избави от несчастья. Болгары несут воду, жертвуют вина нашим солдатикам на Шибке (более 50 ведер водки принесли), наконец, Красный Крест прислал вина (53 ведра) на укрепления. Авось силы защитников поддержатся. Неизвестно еще, чем кончится наступление Мегмеда Али на наследника. Турки положительно собираются нас оттеснить за Дунай до прибытия гвардии.

Сегодня ожидается фельдъегерь, еще проехавший через Казатин, но это последний. Все будут они ныне проезжать чрез Варшаву и Галицию. Я тебе о том телеграфировал и надеюсь, что ты получишь своевременно. Зуровы могут нам пособить, они теперь одни на пути курьеров.

Вчера был у меня Качановский, посаженный Черкасским в комиссию, которой поручено составлять законы и судебную организацию для Болгарии. Надо его и нашего Шаховского послушать касательно деятельности и проделок Черкасского и его ближайших помощников - Аиучина, Домонтовича и Соболева! Караконовский также попался в лапы нашему приятелю, и он его гоняет и в хвост, и в голову, поручая устраивать госпитали, делать закупки в Вене и пр. Хомяков (сын поэта), присланный в помощь Черкасскому Московским славянским комитетом по делам комитета с деньгами, не выдержал. Из приятеля и почитателя Черкасского сделался противником и уехал в Москву, говоря, что нет никакой возможности подчиняться дикому произволу псевдолиберала. Черкасский ко мне заходит, и, действительно, его самоуверенности и самообольщению нет пределов. Все от него должно исходить, он не допускает ни мысли, ни воли в ком бы то ни было из подчиненных и обратился во всезнающего тирана-бюрократа. Удивительное превращение! Вот как по салонным разговорам и общественным отношениям нельзя судить о людях!

На государя жалко смотреть. Он нервен, похудел и не спит по ночам от душевной тревоги. On le con On deviendrait nerveux moins!*

14 августа

Сегодня я дежурный и еду с государем верхом к обедне. Лучшее доказательство, что я совершенно на здоровом положении. Впрочем, вчера минул 21 день после последнего пароксизма, и Боткин оказался правым, утверждая, что лихорадка моя не вернется и что я могу ею заболеть лишь в таком случае, если заново заболею. Вообще Боткин -умный, хороший и добросовестный человек. За мною он ходил с одушевлением.

Был сейчас у меня военный корреспондент "Daily News" Forbes (Macgahan, твой знакомый, расшиб себе ногу так, что останется хромым). Он пробыл в Шибке 12-е число с 5 час. утра до 7 час. вечера и прискакал сюда верхом, загнав лошадь до смерти. Он спешит в Бухарест, чтобы первым дать известие об отбитии нами 19 яростных атак турок. Я его водил и к государю, и к великому князю главнокомандующему. Он положительно в восторге от наших солдатиков, а равно и хвалит болгар. При нем до тысячи жителей и мальчиков габровских разносили под градом пуль воду нашим войскам и даже застрельщикам передовой цепи, а также и уносили раненых с полным самоотвержением.

Драгомиров едет в Кишинев (пуля попала ему с внутренней стороны под коленкой и ранила в то же время офицера Генерального штаба Мальцева, стоявшего подле генерала) и надеется, что чрез б недель будет снова в голове своей дивизии. Forbes говорит, что перед приходом Радецкого наши, расположенные в Шибкинской седловине, окруженной командующими высотами, были почти совсем замкнуты турками, поставившими батареи (две на левом фланге и одну на правом), бившие в фланги и даже в тыл защитникам укреплений. Стрелки линейных войск и бесчисленное число черкесов и башибузуков засели на деревьях и в кустах на командующих высотах в 600 и 500 шагах и били на выбор. Этому обстоятельству нужно приписать большую потерю офицерами. Forbes считает, что у нас выбыло из строя в 4 дня до 2 тыс. чел., но что потери турок несравненно значительнее. Он полагает, что своими упорными атаками Сулейман расстроил 50 батальонов, находившихся в его распоряжении. После полудня 12-го наши перешли в наступление. Стрелки выбили турок с высоты на правом фланге, а два батальона Житомирского полка два часа сряду ходили в атаку на высоты левого фланга; наконец, Радецкий взял две роты того же полка и сам повел в штыки на командующую высоту, с которой житомирцы накануне могли сбить турок. Цель была блистательно достигнута, но тут мы потеряли немало людей. Турки, вытащившие орудия на быках и потом на позицию на людях, свезли их, и когда англичанин уезжал с Шибки, он считал позицию нашу обеспеченною, а турок - отступившими в долину Тунджи. В числе анекдотов, им рассказанных, упомяну об одном: 9-го, 10-го и 11-го защитники Шибки были без теплой пищи, варить было невозможно и некогда; доставлять похлебку из Габрова пытались, но безуспешно, ибо крутой подъем на гору заставлял выливаться из котлов приготовленную пищу. 12-го стали варить за укреплениями с тем, чтобы люди разносили в котелках на позиции, но пули турецкие щелкали беспрестанно по большим котлам кухни и ранили нескольких кашеваров. Когда пули сыпались в похлебку, солдаты, не смущаясь, острили, приговаривая: "Вишь ты, как турка за нас старается, соли подбавляет". К сожалению, на другой день, то есть 13-го, турки возобновили форпостную атаку с новою яростью и послали 20 батальонов в обход левого фланга по ближайшему проходу. Подробности еще не известны, но весь день кипит яростный бой, и страшная канонада слышалась в Габрове. К сожалению всех храбрый и умный генерал Дерожинский (начальник бригады) убит. Столетов еле жив и неутомим, он очень богомолен и часто крестится. Над ним трунили, а теперь все удивляются его энергии и непоколебимому мужеству.

Захваченный в плен египтянин заявил, что сам султан в Адрианополе и приказал взять Балканы во что бы то ни стало. 15-го - день его рождения, чем и объясняется возобновление атак. 19-го будет день его восшествия, и надо чего-нибудь ожидать в этот день.