Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года

Ввиду доказанной ныне мне бесполезности продолжения моего пребывания в императорской Главной квартире и отдаления времени, когда переговоры с турками сделаются возможными и вероятными, меня уже не раз в сутки брало раздумье, не отправиться ли мне в Киев на месяц с предложением вызвать меня в армию, когда встретится во мне действительная надобность. Сильно меня тянет идти к государю, но все еще как-то совестно о себе думать среди переживаемого народного бедствия. Je dois avouer que la force des choses a fait disparattre peu peu presque tous mes anciens scrupules!*. Хотелось бы душу с вами отвести и выйти хотя на время из здешнего праздного положения.

Вчера, 5 сентября, Сулейман-паша после пятидневного бомбардирования Шибкинской позиции в 3 часа ночи внезапно пустил 20 своих батальонов (преимущественно гвардейцев) на штурм, рассчитывая захватить врасплох передовые войска наши. Но наши не прозевали, молодецки отбили штурм. Турки беспрестанно возобновляли попытки, настойчиво лезли вперед. Бой кипел 9 часов сряду до полудня. Все атаки были отбиты. После последней турки бежали от укреплений, потеряв в это утро до 2 тыс. чел. У нас выбыло из строя 100 чел. убитых нижних чинов и один офицер - полковник Мещерский (крымский, полуфранцуз, которому покровительствовал Орлов и которого очень жаловал государь) и до 400 раненых (в том числе 19 офицеров). Государь был сильно взволнован, когда получил телеграмму, слезы у него навернулись при имени Мещерского.

Вчера был кавалергардский праздник, и за обедом после здравицы за кавалергардский полк государь пожелал здоровья "нашим молодцам на Шибке!" Все крикнули от всего сердца "ура!"

Павлику отправил я в прошлый раз письмо его друга Базили, принесенное в последнюю минуту. Базили ожидает ответа. Сегодня собрались в моей палатке он, Аргиропуло, Иванов (Адриан), Лаговский, и издали послышались звонкие голоса и смех Нелидова и Церетелева, только что бывших у меня и игравших в карты, в соседней палатке герцога Николая Лейхтенбергского. Мы все в один голос сказали: подумаешь, что мы в Буюк-дере{60} и что несутся знакомые голоса из канцелярии или из киоска. Персиани также вскоре к нам присоединится. Он уезжает в Белград, куда назначен дипломатическим агентом. Я напомнил о Данзасе, и ему предполагалось предоставить место первого секретаря, но взбалмошный Сабуров вдруг телеграфировал, что просит приостановить его назначение. Причины такой перемены неизвестны, но семья Аргиропуло в волнении. Кимон, бывший у меня, получил известие, что мать его при смерти, и ждет телеграммы, чтобы решиться ехать в Афины.

Турки пытались ночью выбить румын из ретрашементов перед Гривицким редутом, но румыны отбились при помощи наших двух рот. Траншеи румынские придвигаются к турецкому укрепленному лагерю.

Приехал сюда генерал-интендант Кауфман, чтобы принять меры для зимовки войск в Турции и продовольствия во время зимней кампании. Дай Бог, чтобы ему удалось обеспечить и то, и другое, но дело трудное - выбраться благополучно из нынешнего хаоса при предстоящих местных и климатических затруднениях.

Сегодня был продолжительный военный совет у государя (великий князь, Непокойчицкий, Левицкий и военный министр). Неизвестно, на чем остановились, но, кажется, до сбора подходящих подкреплений будут ограничиваться обороною почвы болгарской, под нашими ногами находящейся. За делом сюда пришли. Наступит зима, выпадет снег, скажут, что теперь поздно уже переходить в наступление, и простоим мы таким образом даром еще много времени в северной части Болгарии, пока в южной вырежут все христианское население, за которое мы пришли заступаться!.. Левицкий же послан после совета переговорить с наследником касательно будущего образа действий.

С 6-го числа дует очень холодный северо-западный ветер - равноденственный. Нехорошо теперь в море. Но и не тепло в палатке, в особенности ночью. Я надеваю красную фуфайку на ночь и вот уже вторую ночь сплю одетым в халате под пледом. Дмитрий упрямился ночевать в коляске, я его заставил с трудом лечь в комнату - сарай, где тепло, но душно за недостатком воздуха.

7-го служили у нас в столовой палатке панихиду по покойном цесаревиче (которому было бы теперь 35 лет) и трем убитым флигель-адъютантам (Мещерский, Шлиттер и...*. Служили и пели чудно. Государь и многие из нас были очень растроганы. Затем был смотр стрелковой бригаде (трем батальонам). Батальоны образцовые, но командир бригады генерал-майор Эллис так прирос к гвардейским порядкам, что не может свыкнуться с мыслью, что он не в Красном Селе: за два часа перед смотром и накануне весьма продолжительно производил репетиции прохождением церемониальным маршем с музыкою и хоровыми солдатскими ответами на начальнические приветствия. Тошно было видеть и слышать. На походе из Бухареста и Фратешти привалы стрелкам делались через 2 часа без разбора, есть ли вода или нет, и даже с расчетом оставить людей без воды целый день, а жары, как нарочно, были большие. Люди громко жалуются. Действительно, если гвардейцев так будут водить и учить в Болгарии, то они еще скорее армейцев растают. Жаль будет прелестное войско.

Румыны, приблизившись траншеею ко 2-му редуту, пытались 6-го вечером взять его штурмом, но были отбиты.

С тех пор, как все стали мерзнуть, поговаривают о переводе императорской Главной квартиры в Систово.

No 37(1)

17 ноября 1877 г. Яссы

Не думал - не гадал, бесценный друг, милейшая жинка моя, писать тебе уже из Ясс. Оказалось, что мнимый "скорый" поезд ждет на всех станциях и тянется медленно. До Кишинева мы уже опоздали на 2 часа, а оттуда дорога до того плоха и до того загромождена поездами и вагонами, что остановки - даже в чистом поле - сделались беспрестанными. Заметив такую невзгоду, я уже в Кишиневе просил коменданта телеграфировать о моем приезде ясскому коменданту и просить приостановить поезд. Действительно, два часа ждал меня румынский поезд и, наконец, ушел, а мы через час лишь после его ухода подкатили к станции ясской! Ты можешь себе представить мою досаду. Бедный Базили рассчитывал съехаться со мною у Раздельной, но потом ожидал в Яссах и уехал с сегодняшним поездом, оставив записку. Неисправность железных дорог неимоверна. Я телеграфировал военному министру, что задержан ради поезда, опоздавшего в Яссы, и предупредил, что прибуду в Бухарест лишь в субботу. Оказывается, что меня везде разыскивают, даже Щелков допрашивает по телеграфу станционных смотрителей. Не могу в толк взять, зачем именно я понадобился.

Оставив тяжелые вещи на станции, я отправился с Дмитрием в коляске к консулу Якобсону и согласился на предложение его остаться у него обедать и ночевать. Обедали мы вчетвером: он, мадам Якобсон (валашка) и...*. Я занимал их разговором, отправив тебе телеграмму еще перед обедом - до 10 час., а затем откланялся и хочу отвести с тобою душу, душа моя, хотя заочно. Благодарю Бога за время, которое дозволил он в его неизмеримой благости провести с вами, и вспоминая об этих светлых минутах, мне легче будет переносить невзгоды физические и нравственные. А тех и других будет, конечно, вдоволь.