Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года

Принц Карл звал уже два раза меня обедать в Бухарест. Я отговорился, стараясь избегнуть выставки и залечить первоначально затылок свой. Но сегодня он прислал нарочно своего гофмаршала, требуя моего приезда завтра. Отказаться было неловко. Спрошу сейчас разрешения государя и поеду. Так как фельдъегерь уедет завтра, то пишу к тебе сегодня, чтобы не осталась без письма. Постараюсь писать с каждым фельдъегерем.

Как вы поживаете, что делают детки, матушка? Очень рад, что ты спишь лучше. Переношусь часто мысленно и днем, и ночью. В четверг, вероятно, поедем в Галац для переправы.

Обнимаю вас мысленно. Заочно соединимся в молитве благодарной 2 июня. Целую ручки твои и матушки. Детей и тебя благословляю. Кланяюсь Соколову, П. А. и Нидман.

Дмитрию несколько лучше, но не оправился окончательно. Напиши и Салисбюри, а может быть и Зичи. Когда получила от них письма - сообщи. Да благословит и охранит вас Господь, не забывайте многолюбящего мужа своего и друга Николая.

31 мая

До отъезда в Бухарест успею написать тебе, бесценная Катя, еще несколько строк. Вчера вечером часов в 11 вошел ко мне унтер-офицер Кубанского казачьего полка наш спутник князь Церетелев. У него здоровый, загорелый вид, он усвоился с ухватками настоящего казака, и платье очень пристало к его чертам южного типа. Не поверишь, что два месяца тому назад он был камер-юнкером и дипломатом. Он доволен и вполне счастлив. Был уже под бомбами, и одну разорвало между ним и Скобелевым, проговорившим: "Nous avons chapp bel"*. Утверждает, что на него никакого впечатления не производит. Будет тебе писать. Оба Скобелева - отец и сын - его полюбили и за ним ухаживают. Меня здесь корреспонденты газет одолевают, но я отделываюсь незнанием.

Решительные события приближаются, дай-то Бог, чтобы все пошло хорошо и чтобы потери наши не были так значительны, как можно, как должно ожидать по турецким приготовлениям. Дело в том, что между турками заметили на многих пунктах англичан-офицеров в красных мундирах и куртках{7} и что противникам нашим дали все нужное время, чтобы вполне приготовиться и построить множество укреплений. Замечательно, что им становятся известны по-видимому все распоряжения военные прежде, нежели самим войскам. Так, например, они уже теперь стягивают войска и строят укрепления на пунктах, избранных для переправы, тогда как войска наши теперь только начинают двигаться по этим направлениям. Это очень озадачивает наших. Очевидно, что у турок ради английского золота, а также польско-венгерско-жидовского шпионства много агентов, тогда как наши не умеют устроить эту часть.

Сегодня меня разбудили песни болгарских дружин{8}, выступавших в 4 часа утра в поход из Плоешти к Дунаю и проходивших под окнами моей спальни. Странный, южный напев резко отличается от нашей солдатской песни, но не без прелести. Болгары поют очень низко, в виде хорового итальянского напева речитатив.

Сообщаю вам для сведения, что отправление курьеров между Главною квартирою и Петербургом устроилось следующим образом: отсюда отправляют во вторник и в субботу по вечерам, а из Петербурга также с вечерним поездом в среду и пятницу. Курьеры прибывают на пятый день. Но на беду это не всегда фельдъегеря, обязательно берущиеся доставлять твои письма, а также и флигель-адъютанты, с которыми нужны будут другие приемы (то есть может быть записка от тебя или от Анны Матвеевны с просьбою доставить мне влагаемое письмо). Руденко должен бы записывать имя флигель-адъютанта, взявшего письмо, на случай его ветренности. Казатин как раз на половине дороги, так что вам легко рассчитать время проезда курьеров туда и обратно.

Многие поручают тебе кланяться, даже канцлер. Не скрою от тебя, что многие, зная твою прыть, полагают, что если кампания наша продлится, ты прикатишь в Румынию под видом Красного Креста. Румыны наперерыв предлагают помещение тебе в Бухаресте.

Обнимаю вас всех и тебя в особенности, друг мой милейший, жинка моя бесценная. Твой муженек Николай

No 4

2 июня. Плоешти

Памятный и радостный день. Благодарственно за 15 лет тому назад переношусь, бесценная подруга моя, милейшая Катя! Надеюсь, что телеграмма моя достигла вас. Третьего дня по приглашению принца Карла и принцессы ездил в Бухарест и обедал у них (нас было за столом всего трое) tout--fait intimement*. Отсюда выехал я в 2 часа по железной дороге в Бухарест, встретили меня все консулы и чиновники - наши сослуживцы, отданные в распоряжение Черкасского и проживающие пока в Бухаресте. Болгары хотели меня принять у себя и отвели дом. Но меня встретил на станции гофмаршал и в придворной коляске отвез во дворец, завезя предварительно в генеральное консульство, где я переоделся в мундир. Торжественно прокатили меня по улицам, и великий князь Сергей Александрович сказал мне, что видел эту поездку (он ездил с Арсеньевым осматривать город инкогнито). Вообще ко мне в Румынии очень любезны и внимательны. Прямо от обеда я заехал к княгине Гике. Видел мадам Бларамберг, много мне приседавшую, а равно и детей, очень выросших. Все семейство было тронуто вниманием нашим. В 8 часов сидел уже я в вагоне, предоставленном в мое распоряжение, а в 10 часов был дома.

Вчера я дежурил при его величестве. Был смотр. Завтракал и обедал у государя. После завтрака собирались мы снова на совет, и канцлер снова бесился. Он чувствует свое неловкое положение, говорит, что военная атмосфера его давит, что он желает уехать из Главной квартиры, убедившись, что ему нет здесь дела и пр. Князь полагает, что Шувалов, зарвавшийся далеко в Англии и принужденный ныне изменить совершенно то, что он уже поспешил обещать Derby, подаст в отставку и уедет. Старик и наш лондонский посол поступили крайне бессовестно в отношении к государю и легкомысленно, запутав нас в переговоры с Англиею и обещая невозможные уступки. Надо опасаться, что так же точно, как они - твердя о мире во что бы то ни стало - привели к войне с Турцией, так ныне они завлекут нас в ссору с Англиею, обнадежив ее, что мы все уступим. Бедовые люди! Только интриговать умеют против честных людей. Жаль, что они успевают иной раз в своих наветах. Под предлогом миролюбия они хотели компрометировать Россию навеки и, доставив автономию северной части Болгарии (до Балкан), бросить южную часть, то есть самую населенную и образованную. Англичане и враги славянства желали давно достигнуть сего, но им не удалось, пока я был в Константинополе. Теперь они едва не успели достигнуть цели руками Шувалова.

Сверх двух раз, о которых я уже писал к тебе, в неделю будет отправляться из Петербурга третий курьер, так что три раза в неделю предоставится случай переслать мне твои милейшие строчки. Дети могли бы чередоваться.