Питирим Сорокин - Дальняя дорога. Автобиография

В качестве президента съезда я снова привлек больше внимания, чем того заслуживаю. Среди других "звезд" на съезде следует упомянуть доктора Тойнби и его жену. Случайно наши гостиничные номера оказались рядом. Ежедневно мы завтракали, обедали и ужинали вместе. В дискуссиях на съезде взгляды Тойнби были схожи с моими практически по всем обсуждаемым вопросам. Время, проведенное с ним и его супругой, укрепило мое и без того высокое уважение к ним. Я буквально восхищался этой четой. Их искренность, цельность характеров и доброта, их простота в общении и отсутствие фальши и претенциозности, не говоря уже об из ряда вон выходящей творческой энергии доктора Тойнби, произвели на меня огромное впечатление. Эти люди были для меня примером - они исповедовали вечные и универсальные ценности, в них сосредоточилось все лучшее, накопленное человеческой культурой.

В Винчестер я вернулся 16 октября немного уставший физически, но хорошо отдохнувший душой, с посвежевшими мозгами.

Наконец, мне довелось участвовать сразу в трех научных конференциях - V Всемирном конгрессе социологических ассоциаций, годичной сессии Американской социологической ассоциации и ежегодной встрече членов Католического социологического общества. Все они должны были состояться в Вашингтоне. Решение об этом я принял самостоятельно, без какого-либо давления на меня, не считая, разумеется, собственно приглашений участвовать в мероприятиях и подготовить свои выступления.

Несколькими месяцами ранее я также получил приглашение от австрийского правительства выступить с лекцией на Международном дипломатическом семинаре в Зальцбурге (в период с 31 июля по 10 августа 1962 г.) на тему: "Чему современная социология может научить современных дипломатов?" Затем пришли приглашения на три упомянутых мероприятия в Вашингтоне (планируемые с 29 августа по 8 сентября 1962 г.). С 12 по 18 сентября должен был состояться XX Международный конгресс по социологии в аргентинском городе Кордоба, где мне, как ожидалось, предстояло быть избранным в качестве президента следующего конгресса. С 24 по 30 сентября я обязан был присутствовать на давно назначенном на этот срок втором съезде Международного общества сравнительных исследований цивилизаций в Зальцбурге. Ведь я являлся президентом этого общества.

Если бы мне пришлось принять участие во всех мероприятиях, то к концу сентября, если не раньше, меня бы, уверен, уже не было в живых. Так что я решил присутствовать только на встречах социологов в Вашингтоне. Однако заманчивым было участие и в Международном дипломатическом семинаре, где обычно выступали лишь главы правительств, министры иностранных дел и видные дипломаты, и в XX Международном конгрессе в Кордобе, и во втором съезде в Зальцбурге, просто я физически не мог быть одновременно сразу в нескольких местах. Поэтому с сожалениями и извинениями мне пришлось сообщить в австрийское посольство в Вашингтоне о невозможности принять приглашение выступить на семинаре. Затем я попросил оргкомитет XX конгресса в Кордобе снять мою кандидатуру с выборов президента, а через две недели и отменил свое участие в работе конгресса. Ясно, что, оставаясь кандидатом в следующие президенты, я должен был присутствовать на аргентинской встрече, а после снятия кандидатуры оказался волен не делать этого. Что касается участия во Втором съезде в Зальцбурге, то я предложил оргкомитету перенести его на сентябрь 1964 года. Предложение было принято, а позже из-за нестабильной политической обстановки в Аргентине XX конгресс по социологии также был отложен на год.

В соответствии со своим решением за весну и лето 1962 года я подготовил выступления для трех собраний ученых в Вашингтоне. Основательный доклад для V Всемирного конгресса - "Тезисы о роли исторического метода в социальных науках" - был опубликован в первом томе "Трудов конгресса" еще до его начала. Доклад для Американской социологической ассоциации "Практическое влияние "непрактичных" обобщающих социологических теорий" был направлен для опубликования в журнале "Социология и социальные исследования" и вышел в его октябрьском 1962 года номере. Точно так же и доклад для Американского католического социологического общества "Заметки по поводу книги П. Т. де Шардена "Феномен человека" был напечатан зимой 1962 года в журнале "Американское католическое социологическое обозрение".

По пути в Вашингтон мы с женой остановились на ночь у нашего сына Петра, физика, в Оссининге, что рядом с главными лабораториями "Ай-Би-Эм". Мы прекрасно провели вечер с ним и его соседом по дому доктором Б. Данхэмом. На следующее утро мы снова сели в машину и после полудня уже въезжали в Вашингтон.

В "Шоохэм Отеле", месте проведения конференций, я встретил многих своих бывших студентов, которые стали теперь заслуженными учеными, профессорами, лидерами бизнеса или крупными правительственными чиновниками. Познакомился я и со многими социологами, с кем ранее мне встретиться не довелось. С утра до вечера каждый день они желали говорить со мной по разным вопросам, приглашали нас на коктейли, завтраки или обеды. Делегации китайских, японских, индийских и латиноамериканских социологов хотели проконсультироваться со мной по различным научным и иным проблемам. Впервые среди зарубежных делегаций мы встретили советских, польских и чешских социологов. Они с волнением ждали случая познакомиться с нами, а мы в не меньшей степени были заинтересованы во встрече с ними. Поэтому мы несколько раз собирались вместе, пока шел конгресс, и позже пятеро из них обедали у нас дома в Винчестере. Наши встречи проходили дружески, а беседы носили весьма откровенный характер.

"Хотя ваши взгляды отличаются от наших по многим вопросам, мы, тем не менее, считаем вас великим социологом. Многие из нас внимательно изучали ваши работы и высоко ценим их. Мы даже гордимся вашими достижениями, поскольку считаем вас русским социологом. Вам надо посетить Россию. Можете быть уверены: вас там примут тепло и сердечно". Таково, примерно, было их мнение и отношение ко мне (*7).

Сходную реакцию на знакомство со мной я видел и у других русских ученых, с кем встречался в Гарварде и у себя дома в последние два года. Какая перемена! До последних лет мои работы были запрещены в России. Сейчас, как говорили мне, главные мои труды можно найти в университетских и национальных библиотеках России, хотя они все еще доступны только коммунистам, профессорам и аспирантам. Когда, шутя, я упомянул, что ни одна из моих книг, которые переведены на все европейские и многие азиатские языки, к сожалению, не издана по-русски, они посоветовали мне не удивляться, если в ближайшем будущем одна или несколько моих книг выйдут в Советском Союзе (*8). Во взаимной надежде на более тесное сотрудничество в будущем мы и завершили нашу дружескую встречу.