Армен Медведев - Только о кино

Армен Медведев.Да нет, когда мы с тобой заваривали эту "мемуарную кашу", итоги подводить я не собирался. И хотел поставить точку там, где поставил: 1992 год, воссоздание Госкино России. Я полагал, что моя деятельность на посту министра кино, во-первых, абсолютно публична и, во-вторых, слишком свежа, чтобы стать воспоминанием. Но в 1999 году на шестьдесят первом году жизни (тон некролога!) я ушел в отставку. И первым желанием было дополнить эти записки хоть каким-то осмыслением прожитого во власти. Кому-то сказать доброе слово, с кем-то доругаться, а перед кем-то извиниться.

Ведь я отнюдь не благостно представляю результаты своей работы. Были и обиженные, и очень обиженные, были конфликты, которые проявлялись в самой разной форме, от чьих-то публичных выступлений и обвинений в лицо до доносов через прессу и тайно в соответствующие инстанции. Но из Госкино я без единого дня перерыва перешел в Фонд Ролана Быкова. И ощутил - жизнь продолжается. Не нужно подводить итоги. Конечно, в Фонде иной масштаб, иной ритм работы. Но мучают те же проблемы, те же вопросы. И, главное, есть возможность вернуть кое-какие долги любимому делу, своим коллегам.

Я убедился - все было правильно в жизни по большому счету. Сколько бы я ни говорил в кругу друзей: "Ах, как бы я хотел стать историком, ах, как мне нравится театр", - тем не менее, вся моя боль и вся моя радость - это кинематограф.

Именно теперь я понял одну свою ошибку. Мне казалось, что мое уважительное отношение к людям, когда-то стоявшим высоко надо мной и ушедшим со своих постов, это чуть ли не моя добродетель. Не моя это добродетель, это воспитание средой, нашей кинематографической средой. Такого количества доброты, внимания, какое было обращено ко мне за неполный год, что прошел с момента моего ухода из кабинета председателя Госкино, я, честно говоря, никогда не испытывал. Когда-то я спросил Е.Д.Суркова: "Евгений Данилович, ну что вы, талантливый литератор, мучаете себя на службе?" Он ответил: "Боюсь молчащего телефона". Мне это запало в память, и я не раз думал: вот ты сейчас злишься, когда тебе звонят домой поздно вечером, в выходные дни по какому-то делу, а что ты будешь делать, когда необходимость в этом отпадет? И сейчас я иногда чувствую, что люди звонят так же, как я когда-то звонил своим старшим коллегам - не только по делам, а просто для того, чтобы узнать, живой ли, сказать какое-то ободряющее слово. Так что жизнь продолжается.

Л.Донец.Но, может быть, это не особый состав кинематографической среды, а особый состав человеческой психологии, доброкачественный состав: человек быстрее придет к тому, кому плохо, а не к тому, кому хорошо. Кроме того, у нас любят мучеников, как известно, и это тоже глубинное качество нашего сознания.

А.Медведев.Я себя мучеником не считаю. Я никогда не кокетничал, говоря, что не держусь за место. И когда я сказал однажды в Думе: "Если вам нужна моя лысая голова, то берите ее, но примите закон о кино, помогите делу", - был искренен. Сейчас некоторым кажется, что Медведев руководил всегда. Но когда в Министерстве труда и социальной защиты стали подбивать итоги шестидесяти лет, мною прожитых, то оказалось, что у меня только четырнадцать лет государственной службы. То есть основная жизнь прошла в редакциях, в Союзе кинематографистов, на фестивалях. Поэтому мне совершенно нетрудно было вернуться в то состояние, в каком я очень неплохо жил. И сказать, что для меня открылся мир и свет в окошке засиял, как только меня сделали членом коллегии Госкино и главным редактором Госкино, тоже было бы неверно.

Я ведь с благодарностью вспоминал своих учителей - Г.Б.Марьямова, В.Е.Баскакова, Е.Д.Суркова, Ф.Т.Ермаша, Н.И.Рыжкова. Один из главных их уроков я усвоил особо прилежно: никогда не отождествляй чье бы то ни было отношение к тебе и отношение к твоей должности, к твоему сиюминутному положению. И всегда прекрасно понимал: уйду с должности - сузится круг общения, умолкнут льстецы, воспрянут враги. Так что разочарования я не испытал. Пожалуй, только однажды было больно. Это когда Игорь Федорович Масленников, которого я считал давним добрым товарищем, из чисто конъюнктурных соображений дистанцировался от меня после отставки.

А те, с кем я общаюсь (их очень много), не благотворительностью занимаются. Мы попросту продолжаем работать как друзья, как единомышленники. Ведь я по-прежнему служу кино, живу в кино. И приятно, что мое мнение все еще имеет вес, что мои советы полезны. Правда, я ни к кому не лезу со своим мнением. Даже к друзьям-коллегам из Госкино. Роль тени отца Гамлета, время от времени сообщающего нечто полезное, меня не прельщает.

Л.Донец.А я и вижу, что самое поразительное в твоих воспоминаниях - отношение к кинематографу, как к какому-то раю. Это, наверное, еще и поколенческая сверхлюбовь, когда кино для нас было всем. А как ты себе представляешь существование любимого кинематографа сегодня и завтра? Ты считаешь, что скоро кино выплывет из мрака или оно и сейчас не в скверном состоянии, а мы просто преувеличиваем его беды?

А.Медведев.Беды кино - беды страны. Но все же было важно, что семь лет Госкино (и не только) расчесывало нашу "болячку" на теле общества. Государство порой помогало кинематографу "через не могу", и не только финансами. Главное, что удалось сделать после 1992 года, - создать первые механизмы экономики и права, способные обеспечить нашей отрасли саморазвитие. Подчеркиваю: самые первые механизмы.

Когда я уходил, меня больше собственных проблем волновала проблема преемника. Я сказал тогда вице-премьеру В.И.Матвиенко: "Каждый кандидат - не просто личность, за ним должна быть концепция нашей жизни", - и назвал ей Александра Голутву. Моя глубокая симпатия к нему не абстрактна. Он из тех, кто способен найти позитивное решение возникшей проблемы. Ведь мы не два года проработали вместе, а полтора десятка лет. Мы вместе пережили крах государственного кино в СССР, обдумывали его причины. Ведь обломки того кинематографа до сих пор давят, мешают выздоровлению киноотрасли, вызывая серьезные драмы, крушение судеб, питая разочарования.

Голутва все это понимает и чувствует. Я был уверен, что он не поддастся на эффектные, но авантюрные обещания немедленного разлива молочных рек по кисельным берегам. Он не даст вовлечь себя в бесплодную игру "как нам все переделить". Он лучше многих и многих сумеет провести кинокорабль по единственному курсу между поддержкой государства и активной инициативой частного капитала. Только на этот курс наша надежда.

И счастье, что его поддержало не только правительство, но и большинство кинематографистов.

Как сделать, чтобы все повернулось к лучшему? Тут возникает проблема кинотеатров и новых кинозалов, которые есть теперь не только в Москве, но и в добром десятке городов России. Тут и проблема репертуара, о которой, слава Богу, в последнее время задумались не только в Госкино, но и в Союзе кинематографистов.