Лассе Вирен - Золоченые шиповки

За месяц до Олимпийских игр в Монреале Квокс пробежал в Стокгольме 5000 метров за 13.13,2, а в Монреале только за 13.25,16. Как он мог проиграть Вирену? Здесь-то и открывается простор для спекуляций и домыслов, ибо Лассе, не попав даже в десятку лучших сезона, на Олимпийских играх победил всех.

Аналогичная песня звучала по поводу всех прославленных мастеров, начиная с Пааво Нурми; обвиняли в допинге и Эмиля Затопека, и Владимира Куца, и Рона Кларка... Всегда кто-то из великих пользовался «волшебными средствами». Очевидно, люди никак не могут привыкнуть к мысли, что на свете действительно есть одаренные бегуны.

Все это приходило мне на ум, когда я размышлял о третьей победе Лассе на олимпийских играх. Сумеет ли он выиграть четвертую золотую медаль? – спрашивал я себя. Если у меня и были сомнения на этот счет, то их компенсировала уверенность, что Лассе находится сейчас в прекрасной спортивной форме. Даже при таком сильном составе участников он придет к финишу первым. И все же кто-то пустил слух, что Лассе Вирен не примет участия в финале.

Когда один из финских журналистов перед началом соревнований позвонил мне и сказал, что есть сомнения по поводу того, что Лассе побежит на 5000 метров, я чертыхнулся и ответил: «Побежит, непременно побежит, и интересно взглянуть на твою физиономию, если он и на этот раз выиграет». В это время по Олимпийской деревне о предстоящем забеге ходили слухи один фантастичнее другого. Кто-то принес известие о том, что новозеландские парни намерены в решающий момент перед финишем взять Лассе в «мешок». Другой сообщил, что Родней Диксон намерен повести бег на такой бешеной скорости, что Лассе наверняка отстанет, а если не отстанет, то его просто собьют с ног.

Слухи разрастались как снежный ком. Я ничего не говорил о них Лассе: тренер не должен перегружать психику своего подопечного. Кроме вреда, это ничего не даст.

До забега на 5000 метров я считал Роднея Диксона самым опасным соперником Лассе. Это быстрый, всегда готовый к рывку и одновременно выносливый бегун. Летом 1975 года он трижды участвовал в соревнованиях на 5000 метров и победил всех лучших бегунов на эту дистанцию. Такого соперника нельзя недооценивать.

И напротив, акции Брендана Фостера резко упали в моих глазах после забега на 10 000 метров. В его беге уже не было той легкости, которая у него была в Риме на первенстве Европы. Его бег стал напряженным; исчезли эластичность и ощущение полета. Не знаю, то ли у него были какие-то неприятности, то ли он слишком затянул усиленные тренировки и не успел восстановить силы до Олимпийских игр...

Во время финального забега его участники дали Лассе возможность делать все, что он хотел. Никто не запрещал им применить такой, например, прием, как высокая начальная скорость, которой Лассе мог не выдержать. Все хорошо знали, что за плечами у него уже три трудных забега. Последние 3 километра на дистанции 10 000 метров он прошел за 8.04, а это не могло не дать о себе знать. Соперники по забегу, очевидно, с большим уважением относились к Лассе, если позволили ему вести бег. По-видимому, в Монреале не оказалось ни одного бегуна, обладавшею достаточной спортивной формой и уверенностью в себе, чтобы попытаться сломить Лассе.

Что касается спортивной формы самого Лассе, то она была поистине превосходной. Это было непостижимо даже для врачей. Когда в Финляндии подбирали для Олимпийских игр марафонца, то тренерский совет получил от врачей заключение, в котором было сказано, что среди бегунов нет такого спортсмена, который был бы в состоянии принять участие в марафоне на другой день после забега на 5000 метров. Тем более если он в течение той же недели должен участвовать в предварительных забегах, а потом в финале на 10 километров.

Учитывая это обстоятельство, финское спортивное руководство предложило включить в состав команды третьего стайера – Олани Суомалайнена. Однако эта кандидатура была отклонена олимпийским комитетом. Таким образом, в марафонском беге принял участие спортсмен, который, согласно врачебному заключению, был не способен бежать на эту дистанцию...

Очень хорошо помню, что я думал о марафоне за три с лишним года до Олимпийских игр в Монреале. Тогда он казался мне ужасно длинной дистанцией, если учесть, что и 10 километров, состоящие из 25 кругов по беговой дорожке, уже угнетают своим однообразием. Правда, в марафоне нет кругов, но их «заменяют» бесконечные километровые столбы.

31 июля 1976 года я впервые вышел на старт марафонской дистанции в числе 76 крепких, выносливых бегунов из самых разных уголков мира, даже из Новой Гвинеи.

По сравнению с ними я находился в самом не выгодном положении, так как был единственным бегуном, уже участвовавшим в соревнованиях на 5000 и 10 000 метров с их предварительными забегами. А все остальные участники марафона были совершенно свежими. Даже Франк Шортер не осмелился стартовать на 10 000 метров, сохраняя силы для марафона. Я же лишь вчера вечером участвовал в финале бега на 5000 метров.

На старте марафона я постарался избавиться от навязчивой мысли, что еще ни одни бегун за всю историю олимпийских игр не брался за такое дело. Лишь Эмиль Затопек в 1952 году в Хельсинки выиграл марафон, а также соревнования на 5000 и 10 000 метров, но тогда на «десятке» не было предварительных забегов. А перед марафонским бегом у этого «человека-паровоза» было трое суток передышки.

К тому же участники забега были опытными, стреляными воробьями, знали, на каком этапе нужно прибавить скорость, как рационально пользоваться напитками на трассе и какой график скорости наиболее разумен.

Правда, как-то я пробежал по дорогам Мюрскюля марафонскую дистанцию в одиночку и без питания за 2:40. Некоторые, видимо, считали меня человеком, страдающим манией величия, что, в сущности, могло показаться не столь уж далеким от истины.

Однако прежде чем я начну рассказывать о тех мучительных переживаниях, которые выпали на мою долю в олимпийском марафоне, мне хочется объяснить, почему я отказался от своей клятвы трехлетней давности не участвовать в марафонском беге и отправился «считать» километровые столбы.

Очевидно, марафон распалял мою душу и стал своеобразным вызовом, поскольку я только и слышал разговоры о том, что никто не сможет повторить достижение Эмиля Затопека. Осенью 1975 года мы обсуждали с Ролле Хайккола, стоит ли мне пробовать свои силы в монреальском марафоне. После многомесячного раздумья я решил, что приму участие и в марафоне, но без излишней рекламы. Во время тренировок в Кении в марте–апреле у меня появилась уверенность в удаче.

В мае намеревался вместе с Сеппо Туоминеном принять участие в марафонском беге в Оулу, по результатам которого решался вопрос о кандидатах на Олимпийские игры. Однако Сеппо получил травму ноги, а меня начала беспокоить гайморова полость. Никто из нас на старт в Оулу не явился. Тем не менее Олимпийский комитет Финляндии предложил мне принять участие в марафоне, и я согласился.