Анатолий Черняев - Совместный исход. 1974

11 октября предстоит его речь в Кишиневе по случаю 50-летия образования Молдавской автономной (!) республики.

Почти каждый день газеты печатают, а радио и телевидение передают письма Брежневу или его приветствия по случаю ввода в строй какого-нибудь завода, электростанции, стройки, той или иной инициативы или победы какого-нибудь коллектива в соцсоревновании. Не говоря уже о том, что также почти каждый день Брежнев приветствует какую-нибудь международную конференцию и они, естественно, проходят под «огромным впечатлением» этих приветствий, а затем принимают ответные послания.

Также не проходит недели, чтоб не появлялось новых Героев соцтруда. На прошлой неделе - Гришин, член Политбюро, в связи с 60-летием. На этой неделе - дюжина писателей, среди которых, наряду с Симоновым, Катаевым, Борис Полевой и Георгий Марков и им подобные «серые».

Приезд Канапы по поводу подготовки Консультативной встречи и конференции компартий Европы. Обед на Плотниковом. Его пижонство.

Много мелких дел. Социал-демократы. Дьюла Хорн (ВСРП).

Юрий Иванов (сионизм) - патологический антисемит в роли референта в нашем международном Отделе.

Читаю рукописи I тома истории (и теории) международного рабочего движения. Высокий уровень. Интересно написано даже уже известное. Удастся ли выпустить?

3 октября 74 г.

Полдня с Дьюлой Хорном. Он очень активен в готовности выполнять решения «шестерки». А я сдерживал, так как выполнять-то их по существу, т.е. сочинять окончательные коллективные тексты все равно придется нам.

Вчера вечером Б.Н. вызвал меня с Загладиным сообщить замечания Суслова на проект Декларации к конференции европейских компартий. Выше я писал о тенденциях самого Пономарева, но перед Сусловым даже он выглядит либералом.

Велел вычеркнуть такие слова, как «сотрудничество», «добрососедские отношения», «система европейского мира», похерил (и долго, говорит Б.Н., ругался) предложения о создании общеевропейской энергетической и транспортной систем (хотя Брежнев не раз об этом говорил), жирно вычеркнул тезис о разъединении войск, ликвидации баз на чужих территориях, о предотвращении конфронтации на морях. С его точки зрения это все не партийный язык и не партийный подход. «Конечно, - передает Б.Н., - мы говорим обо всем этом в пропагандистских целях. Но делаем это потому, что уверены, что империалисты сами никогда не пойдут на меры военной разрядки. А нам такие меры, о которых мы шумим, не выгодны: наши войска в других странах играют очень важную роль, они обеспечивают. (и показал сжатый кулак)».

Я попытался вякнуть на тему о том, что мы не вписали в проект ничего такого, чего не было бы в документах съезда, Пленумов ЦК, в речах Брежнева. Но Б.Н. уже от себя срезал: «Не преувеличивайте разрядки, Анатолий Сергеевич!» Все, конечно, поправили как надо.

Сегодня приезжал Фрелек (зам. международного отдела ПОРП), чтоб согласовать окончательные позиции перед Консультативной встречей в Варшаве. Меняя на переговоры не пригласили. Думаю, что в Варшаву поедут не те, кто готовил проекты и идеи.

4 октября 74 г.

В продолжение вчерашней догадки.

Утром зовет Пономарев. Прихожу.

- Мне надо с вами поговорить.

- Пожалуйста.

- Почему вы вчера не были на нашей встрече с поляками?

- Потому, что меня на нее никто не звал!

Молчание. Потом продолжает.

- Вчера Загладин предложил включить в состав делегации на Варшавскую Консультативную встречу себя и Шахназарова. Мол, другие партии посылают по 4-5 человек и это правильно, ведь будут разные комиссии и проч..

- Борис Николаевич, я все понимаю. Вам неудобно вносить в ЦК в составе делегации двух своих замов. Проблема предпочтения: я или Загладин также совершенно очевидна. Но советником я не поеду. Надеюсь, вы это понимаете.

- То есть вы вообще не поедете в Варшаву?

- Не поеду. То, что едет Шахназаров, это и хорошо. В связи со всей этой проблемой я хотел бы просить вас разрешить мне вообще отстраниться от этой конференции и всего, что с ней связано. Я не буду лукавить: я много вложил в это дело. Но для меня вопрос престижа не столь, очевидно, важен, как для других. Дел у меня и без этого хватает: социал-демократия с венграми и «шестеркой», экономическая политика западноевропейских компартий, многотомник по рабочему движению, а теперь вот ваша статья о роли социализма в революционном процессе (к 25-летию социалистической системы). К тому же нужна уже какая-то концентрация ответственности. А то, что же выходит? Сегодня я отвечаю, завтра Загладин. Толчемся, перебиваем друг друга, лишнее это. До сих пор в общем шло ничего, но пора уж и определиться. Так что я прошу вас уволить меня с этой темы.

- Ну, зачем же так, Анатолий Сергеевич! Ведь это важно и для дела, чтоб вы участвовали. С другой стороны, правда, - ведь и Жилин над этой же темой работает. (Я смолчал!). Хорошо, я подумаю. Только я хотел поговорить с вами об этом по- товарищески.

Я повернулся и ушел.

Все это ерунда, конечно. И неприятное здесь только одно: Жилин (вместе с Загладиным) будет торжествовать победу: Черняева шмякнули, как он ни пыжился изображать из себя главного во всем этом деле!

Когда узнал о случившемся Брутенц, он именно так это и оценил.

Сейчас начался прием в ресторане «Арбат» по случаю 25 - летия ГДР. Я не поехал.

Сегодня день провел опять с Дьюлой Хорном по социал-демократическим делам. Потом обедали на Плотниковом.

- октября 74 г.

Навестил меня сегодня Волобуев, отставной директор Института истории. Всякие вещи рассказывает про науку. Сценки из заседаний академиков-маразматиков: выдвигают кандидатов на очередные выборы в Академию. Жополижество и прохиндейство совершенно в открытую. Уже никто не стесняется, потому что знает, что только так туда попадают. И именно это эксплуатирует Трапезников: готовность научных сотрудников всех степеней запродать себя с потрохами и ползать публично на животе позволяет ему организовывать любые охоты за ведьмами по части ревизионизма. Может быть, не только порядочных, но позволивших себе нейтральность, изгоняют из ученых советов, с должностей, а то и из институтов. Пошлейшая вакханалия критиканства в духе 1949 года в исторических публикациях, в докладах, во всем. Все напуганы до потери человеческого облика.

Волобуев брюзжит, все поносит, всем недоволен. Неприятно на него смотреть в этой роли, потому что сам он всю свою карьеру строил на том же, что его сейчас возмущает, - на беспринципности, цинизме, демагогии, антисемитизме, «чего изволите» и проч. А теперь, видите ли, он, оказывается, хороший. Но его недовольство - не только ворчание выброшенного из тележки деятеля. Оно глубже. И это страшно, страшно уже не за него, не за себя, не за окружающих, - за страну.