Глеб Голубев - Всколыхнувший мир

Эта странная и достойная сожаления утрата высших эстетических вкусов тем более поразительна, что книги по истории, биографии, путешествия (независимо от того, какие научные факты в них содержатся) и статьи по всякого рода вопросам по-прежнему продолжают очень интересовать меня. Кажется, что мой ум стал какой-то машиной, которая перемалывает большие собрания фактов в общие законы, но я не в состоянии понять, почему это должно было привести к атрофии одной только той части моего мозга, от которой зависят высшие (эстетические) вкусы. Полагаю, что человека с умом, более высоко организованным или лучше устроенным, чем мой ум, такая беда не постигла бы, и если бы мне пришлось вновь пережить свою жизнь, я установил бы для себя правило читать какое-то количество стихов и слушать какое-то количество музыки по крайней мере раз в неделю; быть может, путем такого (постоянного) упражнения мне удалось бы сохранить активность тех частей моего мозга, которые теперь атрофировались. Утрата этих вкусов равносильна утрате счастья...»

Опять с какой шекспировской силой это сказано: «равносильна утрате счастья»! И как современно звучат эти горькие слова и теперь, когда некоторые считают, будто в наш век научно-технической революции искусство, поэзия, музыка не нужны, что можно обрести счастье и без них. Пусть они прислушаются к мнению одного из величайших ученых всех времен и народов. Оно у него выстрадано.

«Замечательна была проницательность его ума, громадны его знания, изумительно упорное трудолюбие, не отступавшее перед физическими страданиями, которые превратили бы девять человек из десяти в беспомощных калек, без цели и смысла в жизни; но не эти качества, как они ни были велики, поражали тех, кто приближался к нему, вселяя чувство невольного поклонения. То была напряженная, почти страстная честность, подобно какому-то внутреннему огню, освещавшая каждую его мысль, каждое его действие» (Гексли).

Подводя итог жизни, Дарвин написал: «...Думаю, что поступал правильно, неуклонно занимаясь наукой и посвятив ей всю свою жизнь. Я не совершил какого-либо серьезного греха и не испытываю поэтому никаких угрызений совести, но я очень и очень часто сожалел о том, что не оказал больше непосредственного добра моим ближним. Единственным, но недостаточным извинением является для «меня то обстоятельство, что я много болел...»

А болезнь уже явно решила не отпускать его... С начала 1882 года один сердечный приступ следовал за другим. Дарвин совсем ослаб.

- Ты за мной так ухаживаешь, что ради одного этого стоит поболеть, - говорил он жене.

17 апреля жена записала: «Хороший день, немного работал, два раза выходил в сад».

Ночью ему стало худо. Он потерял сознание. Очнувшись, Дарвин сказал:

- Я совсем не боюсь умереть. Помни, ты была мне хорошей женой. И всем детям скажи: пусть помнят, они были хорошие дети.

В три часа утра 19 апреля 1882 года его не стало...

Он похоронен в Вестминстерском аббатстве, рядом с Ньютоном, Гершелем, Фарадеем. И как пели над его гробом звонкими голосами мальчики-певчие: «Прах его почиет в мире, имя его будет жить в веках».

Но нашлись люди, которые в дни общей скорби публично заявили: подобных почестей Дарвин вовсе не заслужил и воздание их «нечестивцу и безбожнику доказывает, что Англия не является больше христианской страной»...

Верный «бульдог» Гексли написал в некрологе:

«Никто лучше Дарвина не умел бороться, никто не был счастливее его в борьбе. Он нашел великую истину, попираемую под ногами, оскверненную ханжами, всеми осмеянную; благодаря главным образом собственным усилиям он дожил до того, что эта истина несокрушимо водружена в науке, что она вошла в обычный обиход человеческой мысли, что ее ненавидят и боятся только те, кто и хотел бы ее опозорить - да не смеют. Чего же еще может желать человек?»

Минул первый век бессмертия Дарвина, и мы видим, как справедливы оказались эти слова. Дарвинизм давно и несокрушимо торжествует во всем мире, но беспокойное, боевое это бессмертие!

Идут годы, а страсти не утихают. Превратные представления многих людей, знающих теорию Дарвина понаслышке, до сих пор продолжают порой придавать его славе несколько скандальный оттенок.

В конце 1898 года - почти через тридцать лет после опубликования «Происхождения человека», когда идеи Дарвина, казалось бы, уже следовало перестать перевирать, французский писатель Жюль Ренар записал в «Дневнике» забавный подслушанный разговор:

«- На службе, - говорила одна женщина, - у нас теперь новый начальник, очень ученый человек. Он нам сказал, что люди происходят от Дарвина».

Смешно. Но если вдуматься, многое в нашей современной науке и культуре ведет свое происхождение «от Дарвина». Немногие из ученых оказали на мир такое воздействие своими идеями, как он. Их было всего несколько за всю историю - гениальных мыслителей, заставивших по коренным, самым главным вопросам менять взгляды все человечество: Коперник, Эйнштейн, Дарвин, Маркс и Энгельс, Ленин.

«...Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, «богом созданные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними» (Ленин).

Идеи Дарвина продолжают и поныне, как только что внесенные в мир, переворачивать судьбы людей. Замечательный американский художник Рокуэл Кент вспоминал, как у него, воспитанного в религиозной семье, впервые возникли сомнения в божественном устройстве мира: «Но у Меня не хватало разума, чтобы даже попытаться выяснить, что именно меня не удовлетворяет... Нужен был порыв ветра, чтобы раздуть пламя. Таким порывом был Чарлз Дарвин, его книга «Происхождение видов».

Были случаи, когда книга Дарвина заставляла людей не только полностью изменить свои взгляды, но и жизненный путь. В. Браун был епископом в Америке и в своих проповедях страстно обличал «нечестивое учение безбожного Дарвина». Но однажды, чтобы лучше вооружиться, он внимательно прочитал от начала до конца труды великого натуралиста. Они заставили его заколебаться, а через несколько лет решительно порвать с религией. Умер Браун членом Американской компартии, завещав все свое состояние на атеистическую пропаганду.

И до сих пор эти идеи вызывают у некоторых такую бешеную злобу и ярость, что их даже пытаются отдать под суд, приговорить к проклятию и забвению!

В 1925 году в США судили учителя Т. Скопса за то, что он осмелился нарушить закон штата Теннесси, запрещавший преподавание безбожного дарвинизма в школах. Главным обвинителем и экспертом по толкованию Библии выступал на нем У. Брайан, выдвигавшийся в президенты страны и даже занимавший одно время пост государственного секретаря. Учителя признали виновным и приговорили к штрафу. Этим мракобесы приговорили самих себя к всеобщему презрению и осмеянию.