Федор Бологов - В штабе гвардейской дивизии

Недалеко от рощи мои разведчики обнаружили небольшой овраг, уходящий в юго-восточном направлении. Ночью мы стали пробираться по нему все дальше и дальше от места боя. К утру, обессилев, укрылись в пшеничном поле, встретившемся на пути. Все были голодны, истощены изнурительными боями, но каждый надеялся, что страдания не напрасны: мы вырвались из внутреннего кольца окружения. Теперь предстояло вырваться из внешнего. Но где оно, никто не знал.

С наступлением темноты продолжили путь на Кировоград. Всю ночь, обходя населенные пункты, отряд медленно продвигался вперед. К утру 8 августа подошли к небольшому селу, находившемуся в стороне от шоссейных дорог. Я послал в разведку старшину Ивана Курилова и красноармейца Андрея Тычину, которые быстро возвратились и доложили, что немцев в селе нет. Я решил дать бойцам отдых. Разместились в саду, подкрепились — накормили местные жители, чем могли. Они же предложили оставить у себя раненых. Подумав, я согласился. Да и как иначе? Ведь впереди ждали новые бои, и никто не мог сказать, что ждет нас: дойдем до своих или погибнем в жарких схватках?

В путь двинулись после полудня. Сначала дорога шла лесом, но вот впереди открылось широкое поле, рассеченное шоссе. Я остановил отряд, выслал вперед разведчиков. Все было тихо и спокойно. Решил пересечь шоссе. Здесь-то и постигла неудача — внезапно показалась колонна автомобилей, шедшая на большой скорости.

— Бегом в кукурузу! — скомандовал я.

Но гитлеровцы уже заметили нас и открыли огонь. Пули засвистели над головой. Я бежал последним, следя за товарищами, чтобы вовремя оказать помощь раненым, дать распоряжение вынести их в безопасное место. Внезапно почувствовал резкий удар и едва удержался, чтобы не упасть.

В кукурузе отдышались. Колонна гитлеровцев ушла, не стали они нас преследовать.

— Раненые есть? — спросил я.

Никто не отозвался — значит, все обошлось нормально. Не успел подумать об этом, как почувствовал резкую боль в ноге.

— Крепко зацепило, — с сожалением оказал разведчик Курилов, осмотрев рану. — Давайте перевяжу.

Туго забинтовав рану, он разрезал плащ-палатку, сшил из нее чулок и помог мне надеть его на ногу. Потом предложил:

— Возьмите винтовку, легче идти, опираясь на нее. Так я и сделал, отдав разведчику свой пистолет — лишнего оружия у нас не было.

На четвертый день мы зашли в не занятое немцами село. Местные жители помогли всем, чем могли. Разыскали фельдшера, он промыл мне рану, сделал укол против заражения крови и перебинтовал ногу. Вместе со всеми я продолжал путь по тылам врага. Мы пробирались только ночью, обходя города и крупные населенные пункты. В небольших хуторах и селах доставали продукты. Днем скрывались в оврагах, рощах; очень редко — в деревнях. Нога моя стала опухать, рана гноилась, перевязывать ее было нечем, и я еле двигался. Только в ночь на 1 сентября нам удалось перейти линию фронта и попасть к своим.

— Ну а потом был госпиталь, — закончил я свой рассказ. — После выписки получил назначение в 137-ю стрелковую…

— Да, досталось вам, — задумчиво проговорил полковник Батляев.

— Не мне одному, — заметил я. — Всем довелось хлебнуть горя. И все же выстояли и своротили челюсть фашистам.

— Ну, положим, впереди еще много предстоит, — сказал Батляев, и разговор как-то сам собою перешел на насущные дела.

Беседа с опытным командиром, хорошо знавшим не только свое кровное дело, но и штабную службу, безусловно, пошла на пользу. Он посоветовал мне как можно более обстоятельно изучить все имеющиеся данные о противнике, ознакомиться с составом и боевыми возможностями своих подразделений. На это я и использовал оставшиеся дни августа.

1 сентября командующий 1-й гвардейской армией, в состав которой входила 20-я гвардейская, приказал сменить части 228-й стрелковой дивизии на левом берегу Северского Донца, южнее Балаклеи, и, частью сил обороняя залиманский плацдарм, основные сосредоточить в лесу, южнее населенного пункта Ветровка, и к утру 5 сентября быть в готовности к наступлению.

Начальник штаба, изучив это распоряжение, направился к комдиву, взяв с собой и меня. Генерал Тихонов долго и внимательно изучал документ, потом произнес:

— Значит, предстоит обороняться на широком фронте и одновременно главными силами наступать. Задача не из легких. Слушаю предложения штаба.

— Противник вряд ли перейдет к активным наступательным действиям на залиманском плацдарме, — высказал предположение полковник Лимонт, — поэтому для его обороны можно оставить один полк, а остальные перегруппировать на левый фланг и использовать для наступления.

— Оставим полк в одноэшелонном построении, — размышляя, проговорил генерал. — А если противник все-таки ударит, выдержит полк?

— Да, определенный риск есть, но оборону нужно построить отдельными опорными пунктами, — ответил Лимонт, — причем так, чтобы перекрыть наиболее опасные направления, подготовить рубежи для проведения контратак.

— Пусть так, — согласился командир дивизии и снова задал вопрос: — А какими силами вы предлагаете оборонять участок 228-й дивизии?

— Послушаем мнение операторов, — кивнул в мою сторону Лимонт.

Я доложил, что считаю целесообразным направить туда учебный батальон, который после перехода дивизии в наступление составит ее резерв. И закончил:

— Начальник штаба наше предложение поддерживает.

— Так и решим, — заключил командир дивизии. — Для обороны всего залиманского плацдарма оставим 60-й полк, он обороняться умеет, а остальные перегруппируем для наступлений. Смену войск и перегруппировку произвести скрытно, в ночное время. К исходу дня составить детальный план, предварительные распоряжения частям отдать немедленно.

Поставив задачи, Тихонов отпустил нас. Начальник штаба тут же приказал мне приступить к разработке плана перегруппировки. Такой план мне не раз приходилось разрабатывать и в штабе 57-й гвардейской дивизии, но здесь это было первым моим испытанием, и поэтому я подошел к делу с особой тщательностью, привлекая всех начальников отделений и служб. К 18 часам дня план был подписан начальником штаба и утвержден комдивом без существенных поправок.

В первой половине 2 сентября мы получили предварительные распоряжения штаба 1-й гвардейской армии, в которых содержались ориентировка на предстоящее наступление дивизии и указание о включении ее в состав 6-го гвардейского стрелкового корпуса. Генерал Тихонов сразу же решил выехать на рекогносцировку района сосредоточения частей и полосы предстоящего наступления. С собой взял командующего артиллерией полковника И. И. Батляева, дивизионного инженера майора А. И. Карцева, начальника разведки капитана Н. Г. Мозгового и меня с капитаном П. Б. Софрыгиным.