Николай Крылов - Не померкнет никогда

Найти в Одессе трудоспособных людей, не занятых чем-то необходимым для обороны, было в то время не просто. Однако городские руководители сумели за два дня организовать десятки рабочих бригад. Вошли в них главным образом женщины. Их разместили в пустовавших дачах и домах отдыха вблизи стройки, армия взяла эти бригады на котловое довольствие. Руководил работами генерал-майор А. Ф. Хренов, выделивший на строительство некоторые силы и из своих инжбатов.

Авиационный полк майора Шестакова пользовался у одесситов особенной любовью — героическую боевую работу истребителей часто видел весь город. И горожане, пришедшие строить новый аэродром, сумели выразить свою признательность летчикам. Работы на площадке не прерывались и в часы вражеских налетов.

Предполагалось оборудовать аэродром за десять дней, но сделали его за семь. 69-й авиаполк перебазировался на Большой Фонтан.

Выбор места оказался удачным в том смысле, что противник искал новую стоянку истребителей где угодно, только не здесь. Самолеты расставляли между дачами, тщательно маскировали, и их трудно было заметить. Правда, и взлетать с узкой полосы, окруженной постройками и садами, садиться на эту дорожку было нелегко. Тем более что в целях маскировки аэродрома подходить к нему требовалось на бреющем полете.

Летчики сумели примениться к этим условиям, и происшествий при взлетах и посадках не случалось. Самолеты, пронесясь над самыми крышами, поодиночке уходили к морю, собирались там в группы, набирали высоту и шли на боевое задание.

Враг так и не обнаружил эту посадочную площадку, не сбросил на нее ни одной бомбы, и она использовалась до конца обороны. При артиллерийском обстреле города в этот район залетали лишь отдельные случайные снаряды.

Настало время, когда достигли наивысшего предела все тяготы жизни в осаде, все трудности обороны на сильно сократившемся плацдарме, время самых суровых испытаний не только для частей, удерживающих передовые рубежи, но и для всех остальных звеньев нашего армейского организма. О некоторых из них я еще почти ничего не сказал.

С образованием ООР армейский тыл, возглавляемый генерал-майором Т. К. Коломийцем, стал тылом оборонительного района. Объединившись с хозяйственными подразделениями военно-морской базы, он приобрел ряд дополнительных функций, связанных прежде всего с морскими перевозками, эвакуацией из Одессы людей, заводов. Но главным оставалось обеспечение всем необходимым наших войск.

В одесских условиях тыл приблизился к частям, и некоторые звенья обычной его структуры стали просто лишними. Снабжение войск пошло по схеме армия полк, а иногда даже армия — батальон. Это позволило обходиться меньшим количеством машин, а главное — выигрывать время. Высвободившиеся люди пошли на пополнение боевых частей.

Централизацию перевозок тыловики сочетали с продуманным рассредоточением армейских складов, баз, мастерских, чем сокращалась возможность понести при каком-нибудь крупном воздушном налете невосполнимые потери. А войсковые тылы интендант 1 ранга А. П. Ермилов, назначенный вместо Коломийца, исходя из условий местности под Одессой, где трудно было их маскировать, предложил отодвинуть за вторую линию главного рубежа обороны и частично даже за рубеж прикрытия города, другими словами — на одесские окраины. Это тоже вполне оправдало себя: зеленые массивы пригородов с примыкающими к ним балками и оврагами укрывали от воздушной разведки надежнее, чем узкие лесопосадки в степи.

В сентябре все это уже утряслось и наладилось. И я должен сказать, что к работе тыловиков претензий было немного. Чаще приходилось слышать, как их хвалят. Бойцам на передовой, как правило, обеспечивался рано утром горячий завтрак. На день выдавались хлеб, вареное мясо, помидоры, иногда фрукты. Днем было не до горячего обеда, но его подвозили с наступлением темноты, когда бои обычно стихали.

А больше всего благодарили хозяйственников за умение быстро, без лишних перегрузок доставлять в батальоны, на огневые позиции батарей то, что было дороже хлеба и горячего борща: гранаты, изготовленные на одесских предприятиях, снаряды, только что выгруженные с судов в порту.

Корабли разгружались теперь только ночью. Ночью же подвозилось все необходимое в действующие части. Это сводило к минимуму потери в пути. В сохранности доставляя на передний край боевые грузы, служба тыла уберегала от выхода из строя и своих людей.

И каждую ночь, когда в порту разгружались суда, которым надлежало до рассвета покинуть Одессу, на причалы вслед за машинами, присланными за снарядами или продовольствием, въезжали автобусы и полуторки автороты армейского санотдела. Санитары, успевшие привыкнуть к корабельным трапам, начинали быстро и бесшумно сновать по ним с носилками.

Бывали ночи, когда на Большую землю отправлялось морем более чем по две тысячи раненых. А 18 сентября было эвакуировано 2719 человек.

В сентябре уже не отменяли и не откладывали, как раньше, выезд санитарных машин в порт из-за артиллерийского обстрела — ночей, когда район порта не обстреливался, больше не было. Врачи-эвакуаторы, распоряжавшиеся на причалах, надевали каски, как солдаты на передовой.

И как ни спешили шоферы и санитары, иногда кто-нибудь из их подопечных получал в пути от городского госпиталя до борта корабля повторное ранение. Случалось и так, что водитель санитарной машины, обеспечив выгрузку раненых, сам шел на перевязку.

Автосанрота пользовалась в армии доброй славой. Ее шоферы знали дорогу на любой участок фронта. Санитарная служба транспортировала значительную часть раненых прямо с полковых, а иногда и с батальонных медпунктов в город, особенно из Восточного сектора, где 421-я дивизия не имела своего медсанбата. Причем в отличие от остального транспорта армейского тыла, производившего основные перевозки ночью, машины автосанроты носились по фронтовым дорогам и днем. Когда где-нибудь отбивались с утра крупные атаки и появлялось много раненых, к полудню эти раненые уже начинали поступать в палаты одесских больниц.

Еще в июле и августе больницы города стали превращаться одна за другой в военные госпитали. Весь персонал оставался на своих местах с переводом на казарменное положение и армейский паек. Дополнительно назначались комиссар и необходимое количество врачей, сестер (число коек увеличивалось до предела). В такие больницы-госпитали помещали и жителей города: осколочные раны, полученные на улицах, ничем не отличались от тех, с которыми привозили с передовой.

Начсанармом Приморской с самого начала был военврач 1 ранга Д. Г. Соколовский. Как и многие работники штарма, он пришел из 14-го стрелкового корпуса вместе со всей корпусной санслужбой.