Николай Крылов - Не померкнет никогда

Когда "Бойкий" входил вечером в порт, его команда едва держалась на ногах от усталости. Все радовались за счастливый эсминец. Однако нельзя было забыть, как пострадали два других. Обоим требовался серьезный ремонт, и моряки готовились той же ночью увести их в Севастополь.

За сутки с небольшим под Одессой и на пути к ней выбыло из строя пять кораблей. Одни навсегда, другие надолго. Таких потерь Черноморский флот еще не нес. Очевидно, для защиты от пикирующих бомбардировщиков было недостаточно тех зенитных средств, которые имелись на кораблях.

Неужели уязвимым звеном Одесской обороны окажется наш морской тыл? Думать об этом было особенно горько в такой день, когда существенно улучшились наши позиции на суше.

Пауза, которую нам пришлось сделать в развитии контрудара, чтобы сократить разрывы между частями, подтянуть то, что отстало, не помогла врагу закрепиться там, где мы остановились на три часа.

Отброшенный с утра уже на километры, он, как видно, еще не успел опомниться. И вскоре после того как полки 157-й дивизии возобновили атаки, в докладах с командного пункта полковника Томилова зазвучали новые, еще не привычные тогда для нас слова:

— Противник отходит в беспорядке… Противник побежал, бросает оружие!..

Поначалу это относилось к левому флангу, где 716-й полк далеко продвинулся вдоль Куяльницкого лимана, а затем и к центральному участку полосы контрудара.

А после того как у дивизии Коченова остались позади агрокомбинат и каверзная высота 58,0, памятная еще по августовским боям, враг и на правом фланге обратился в бегство.

— Теперь мы живем! Живем, батенька! — приговаривал вполголоса Георгий Павлович Софронов, склонясь над картой.

Не все получалось так, как было задумано. Становилось уже ясно, что окружить сколько-нибудь значительные силы противника не удается. Но Приморская армия возвращала себе — за один этот день! — те рубежи между Большим Аджалыкским и Куяльницким лиманами, за которые шли ожесточеннейшие бои в конце августа, когда мы не смогли их удержать.

То, что происходило сейчас, было разгромом левого крыла осаждавших Одессу вражеских войск — 13-й и 15-й пехотных дивизий, чуть на прорвавшихся три-четыре недели назад к Пересыпи.

Преследуя противника, дивизия Томилова через два часа после возобновления атак вышла на рубеж хутора Шевченко и расположенных к востоку от него высот. Дивизия Коченова овладела районами совхоза имени Ворошилова, Вапнярки, Александровки.

Мы отдавали себе отчет, что, пока неприятель, не перебросил на это направление свежие части, можно продвинуться и дальше. Однако командарм Софронов меньше всего был склонен неосмотрительно увлечься подобной возможностью.

Оттеснив врага на 8-10 километров, выбив его с позиций, откуда он обстреливал город и порт, войска выполнили поставленную им задачу. Идти дальше означало расширять еще больше фронт Восточного сектора. А ведь удерживать его предстояло по-прежнему одной дивизией Коченова: дивизия Томилова нужна была на других направлениях, чтобы потеснить противника там.

С наступлением темноты 157-й дивизии было приказано прекратить преследование неприятельских частей. К этому, времени между 633-м полком и его правым соседом опять образовался большой разрыв, который следовало ликвидировать как можно быстрее.

В 23 часа войскам передали боевое распоряжение, где указывалась новая линия обороны. Она начиналась по ту сторону Большого Аджалыкского лимана за Новой Дофиновкой (удерживать Старую Дофиновку и Чебанку, через которые прошел десант, задача не ставилась) и пролегала затем севернее освобожденных Александровки и Гильдендорфа, сохраняя между лиманами дугообразную форму нашего прежнего переднего края. Территория одесского плацдарма увеличивалась примерно на 120 квадратных километров.

Ночью моряки Осипова встретились со своими товарищами из 3-го морского полка. Он включался теперь в дивизию Коченова вместо 54-го Разинского, который наконец-то можно было (это мы сделали через несколько диен) полностью вернуть в Чапаевскую.

Той же ночью началась замена на достигнутых при контрударе рубежах полков 157-й дивизии. Они отводились пока в Нерубайское и Усатово, с тем чтобы затем занять участки в Западном и Южном секторах.

* * *

Наваливались заботы, связанные с новой перегруппировкой войск. Требовалось безотлагательно вникнуть в положение дел на тех направлениях, от которых в известной мере отвлекла внимание организация контрудара.

Однако, чем бы ни приходилось заниматься, какие бы новые тревоги, осложнения, трудности ни появлялись, на душе было празднично. Такое же настроение чувствовалось у всех вокруг, в том числе и у тех, кто приезжал из других секторов.

Приморцы воспрянули духом, узнав, что в Одессу прибывает новая дивизия. Люди сделали все, чтобы продержаться, пока она вступит в общий боевой строй, и теперь, когда противнику был нанесен крепкий удар с нашего плацдарма, испытывали чувство окрыляющей гордости. Осажденная Одесса показала, что она не только неприступна для врага, но и способна отбрасывать назад целые дивизии фашистских захватчиков.

В штарме сходились на том, что 13-ю пехотную дивизию противника мы на этот раз, по-видимому, доконали. И действительно, в дальнейших боевых действиях под Одессой она практически не участвовала. Крепко досталось и 15-й пехотной, хотя она, вероятно, понесла относительно меньшие потери.

Точно определить урон, нанесенный противнику за день контрудара, было, конечно, невозможно. Нашим командам пришлось похоронить около двух тысяч румынских солдат и офицеров. Несколько сот человек сдались в плен.

Через день в частях читали приказ войскам Одесского оборонительного района, подводивший итоги контрудара.

"Только по предварительным данным, — говорилось в нем, — дивизии захватили трофеи: разных артиллерийских орудий — 33, станковых пулеметов — 110, автоматов и ручных пулеметов -113, минометов — 30, винтовок -1150, мин — 15 000, снарядов — около 4000".

Этот перечень был еще далеко не полным. В приказ не попали 6 трофейных танков. Орудий в конечном счете оказалось 38, а винтовок — более 2 тысяч. Сбором трофейного имущества несколько дней занимался батальон выздоравливающих. Многое сразу же находило применение. Армии не хватало, например, телефонного кабеля, и в хозяйстве майора Богомолова оказались нелишними сто километров провода с неприятельских линий связи.

О поражении, нанесенном на подступах к Одессе двум вражеским дивизиям, о взятых трофеях оповестило страну Совинформбюро. Но, разумеется, еще до этого узнал о победе своих защитников наш город.

Тракторы-тягачи прибуксировали по главным одесским улицам захваченные за Большим Аджалыкским лиманом дальнобойные орудия. На их длинных, стволах и броневых щитках бойцы написали мелом: "Больше стрелять по Одессе не будет!" Этот своеобразный парад принимал весь город — на улицы высыпали стар и млад.