Николай Исаенко - Вижу противника !

В тот мартовский день я лишний раз убедился, что успех воздушного боя предопределяется задолго до его начала, еще на земле, механиками, мотористами и оружейниками, готовящими самолеты к боевым схваткам. От технического персонала зависит поведение машины в воздухе, надежная работа всех ее систем. Самый опытный, смелый и хладнокровный летчик окажется бессильным перед лицом врага, если технический состав проявит хотя бы малейшую небрежность в работе. Я всегда помнил и помню об этом, хотя с инженерами и младшими авиаспециалистами, за исключением одного-единственного, уже описанного случая, мне всегда везло.

Вспоминаю ли я старшего техника 1-й эскадрильи 611-го ИАП Николая Федоровича Степанченко, старшего техника 3-й эскадрильи Сергея Алексеевича Сорокина, техника звена техника-лейтенанта Ивана Дмитриевича Головина, механика самолета, а затем техника звена старшину Якова Алексеевича Шушуру, вспоминаю ли девушек-оружейниц, механиков самолетов старшину П. А. Ляпина, старшину Георгия Борисовича Дюбина, старшину Алексея Ивановича Воронецкого, старшину Ф. М. Першина и В. Я. Лысокобылина, сержанта Н. В. Молчанова, старшину Дмитрия Васильевича Мешкова, старшину Анатолия Ефимовича Каменчука, старшину Григория Лукьяновича Лужецкого, старшину А. Т. Чумака и других становится теплее на душе, испытываю радость: военная судьба сводила со столькими отличными, преданными народу людьми. О многих я еще скажу в последующих главах, а сейчас хочу отдельно упомянуть механика моего самолета в 611-м истребительном авиационном полку старшину Андрея Дмитриевича Павличенко.

Выходец из бедной крестьянской семьи, Павличенко в 1936 году вступил в комсомол, а в 1939-м закончил среднюю школу. Закончил с отличными оценками по математике и физике, сдав нормы на значки ГТО и "Ворошиловский стрелок". Андрея тянула авиация. Родители против желаний сына не возражали. После октябрьских праздников отец проводил Андрюшу за огород, показал дорогу на Кировоград, обнял и наказал:

- Не посрами наш род, выучись... и будь честным человеком!

Пятьдесят пять километров до Кировограда пришлось пройти пешком: никакого транспорта не подвернулось. Расстояние это юноша одолел за день и к вечеру увидел железную дорогу, поезд, трех- и четырехэтажные дома... В авиаучилище механиков его приняли без экзаменов. Учился он прилежно. Срок обучения сократила война. В 1941 году девятнадцатилетних и двадцатилетних юношей выпустили в действующую армию, началась их трудная фронтовая служба.

В моей памяти Андрей Дмитриевич Павличенко остался всегда подтянутым, собранным младшим командиром. После войны А. Д. Павличенко продолжал упорно учиться, закончил 1-е Харьковское военное авиационное техническое училище, был назначен на должность техника авиазвена реактивных самолетов, отслужил сначала в Белоруссии, затем - на Поволжье, а в 1949 году снова вернулся в Харьков и в 1954 году закончил 2-е Харьковское военное авиационное техническое училище имени Ленинского комсомола Украины по специальности инженер-механик, в звании инженер-капитана. Служба Андрея Дмитриевича, как и следовало ожидать, проходила успешно. Он оставил ее по болезни в 1965 году, будучи уже инженер-подполковником - старшим инженером.

Мысленно прикидываю путь, пройденный простым крестьянским пареньком, и восхищаюсь им снова, как восхищался в годы войны. Ведь не было случая, чтобы мой самолет оказался не в порядке, чтобы я не мог, как только понадобится, вылететь на боевое задание. Никогда, ни разу у меня не было повода хоть в чем-нибудь упрекнуть Павличенко.

В канун перебазирования на 1-й Украинский фронт мы издали приказ, определяющий порядок следования наземного и воздушного эшелонов полка к месту новой дислокации, провели партийное и комсомольское собрания, посвященные вопросам перебазирования, роли коммунистов и комсомольцев в четком выполнении приказа. С беспартийными товарищами и несоюзной молодежью провели беседы. Я обрел уверенность в том, что технический состав, штаб и службы полка прибудут к месту новой дислокации организованно. Что же касалось наших тревог о транспорте для наземного эшелона, то они оказались излишними. Перебазирование 236-й ИАД осуществлялось в соответствии с оперативными планами Ставки Верховного Главнокомандования, искать транспорт не пришлось. Ровно через двадцать часов после погрузки в Раздельной весь наземный эшелон 611-го ИАП прибыл на аэродром Ольховцы, успев к началу боевых действий.

Полк перелетал на 1-й Украинский фронт пятью группами, по 8 самолетов в каждой. Ведущими групп были капитаны Волков, Батаров, Чурилин, Оськин и я. На базовом аэродроме нас встречал командир 8-го ШАК генерал-лейтенант Владимир Варданович Нанейшвили, в подчинение которого поступала дивизия. Генерал познакомился со всеми летчиками, кратко объяснил предстоящие задачи. В частности, сообщил, что мы будем не только сопровождать штурмовиков, но и вести разведку с фотографированием.

Четкий и теплый прием порадовал, вселил твердую уверенность в будущих боевых успехах.

НА 1-М УКРАИНСКОМ

Летный состав и передовая команда механиков 611-го ИАП прибыли на аэродром Ольховец к 7 июля.

Аэродром находился вблизи бывшей границы СССР с панской Польшей. Контраст между местностью к востоку от бывшей границы и местностью к западу от нее оставался разительным. На восток уходили огромные массивы колхозных полей, на запад тянулись узкие полоски единоличных наделов. Они были пестрыми, как заплаты на бедняцкой свитке; там рожь, там овес, там просо...

Я разглядывал частнособственнические поля с тревогой, понимая, какой острой станет в наступлении проблема выбора новых аэродромов: под взлетно-посадочную полосу даже небольшого аэродрома придется приспосабливать минимум четыре рядом лежащих надела, а твердость грунта на каждом, конечно, будет разная. Кроме того, из-за здешней чересполосицы молодые летчики будут терять ориентировку!

Беспокоила и политическая атмосфера. Местное население, в большинстве своем, встречало нас приветливо: натерпелось от гитлеровцев, истосковалось по свободному труду, по человеческой жизни! Но богатей поглядывали недружелюбно. Помню, зажиточный крестьянин из села Мшанец в моем присутствии бросил:

- Германа прогналы, тэпэр нас примусыте иты до колгоспу!

- Никто не будет вас принуждать идти в колхоз,- ответил я.- Это -.дело добровольное.

- Ото було б файно! До колгоспу нэхай идуть злыдни, мэни вин ни до чого!

Наглость этого хорошо одетого, сытого селянина пробуждала гнев. Я знал, что недавно в Дулибах бандиты-бандеровцы убили советского летчика. Как знать, может, и разговорчивый противник колхозов приложил руку к этому черному делу?