Александр Панцов - Мао Цзэдун

Назначение это было неслучайным. Со времени возвращения из Шаошани Мао неустанно обращался к проблемам крестьянского движения, писал о них в гоминьдановских изданиях, поднимал в устных выступлениях. «Мы уделяли слишком много внимания городскому населению и игнорировали крестьянство, — твердил он. — …Чем быстрее мы уничтожим гнет крестьянства, тем скорее осуществим национальную революцию… Если мы хотим, чтобы национальная революция достигла успеха, мы должны защищать интересы крестьян… Только тот, кто поддерживает движение за освобождение китайских крестьян, — преданный революции член партии; все остальные — контрреволюционеры» 231. В компартии;, где, как мы знаем, крестьянскими проблемами мало кто занимался, Мао в то время стал рассматриваться как настоящий эксперт по крестьянскому движению. Даже руководители Гоминьдана, в том числе «правой» политической ориентации, считали «короля Хунани» (так Мао в шутку звали в кругах КПК) «знатоком китайского вопроса». По словам Бородина, они «сами выдвигали его в состав комиссий по крестьянским вопросам» 232. В начале января 1926 года в журнале «Чжунго нунминь» Мао опубликовал небольшую статью, непосредственно посвященную положению китайского крестьянства, — «Анализ различных классов китайского крестьянства и их отношения к революции». Хотя эта работа во многом повторяла, иногда даже текстуально, основные положения его предыдущей статьи о классах китайского общества, левое крыло Гоминьдана встретило ее с интересом. И то, что она также не блистала научным анализом, мало кого смущало. Революционерам нужен был не научный трактат, а политически заостренная, боевая и четкая прокламация. А таковой эта работа как раз и являлась. Тем более что, в отличие от декабрьской публикации, в ней гораздо более четко описывалась социальная структура китайской деревни: вместо пяти категорий (крупная, средняя и мелкая буржуазия, полупролетариат и пролетариат) Мао на этот раз делил сельское общество на восемь частей: крупные и мелкие дичжу (их он, как и раньше, относил соответственно к крупной и средней буржуазии), крестьяне-собственники (мелкая буржуазия), крестьяне-полусобственники (те, кто арендовал землю частично), издольщики (арендаторы со своим инвентарем), бедные крестьяне (арендаторы, не имеющие своего инвентаря), батраки-пролетарии (к ним Мао почему-то относил и ремесленников) и бродяги. Такая картина больше соответствовала реальности, хотя все еще была далека от совершенства: Мао по-прежнему не замечал, что завышает степень капиталистического развития китайской деревни.

Имелся в статье и еще один новый момент. О миллионах люмпенов, вынужденных заниматься бандитизмом, просить милостыню или служить в армиях милитаристов, Мао на этот раз говорил с особым сочувствием. Он по-прежнему считал их союзниками, способными на «самую мужественную борьбу», но при этом уже не ограничивался общими фразами. «Мы должны завоевывать их на сторону крестьянских союзов, привлекать к участию в великом революционном движении с тем, чтобы решить проблему безработицы, — утверждал он. — Мы ни в коем случае не должны толкать их в объятия врага, превращая в силу на службе у контрреволюции».

Правда, главную надежду он все же возлагал на «единый союз» пяти категорий крестьян (собственников, полусобственников, издольщиков, бедняков и батраков с ремесленниками). От них он требовал бороться против всего класса дичжу, а не только против крупных землевладельцев. (К последним он, кстати, относил владельцев более 500 му, то есть 33 га, земли.) «По отношению к классу дичжу, — заключал Мао, — мы, по существу, приняли метод борьбы, требуя от них экономических и политических уступок. В особых же случаях, когда мы сталкиваемся с наиболее реакционными и злыми тухао и лешень, жестоко эксплуатирующими народ… мы требуем их полного искоренения» 233.

Примерно в то же время в другой статье, опубликованной в редактировавшемся им журнале «Чжэнчжи чжоубао», Мао вновь подчеркнул, что весь класс дичжу фактически находится в стане врага — вместе с империалистами, бюрократами, милитаристами и компрадорами. Вся статья была заострена именно против дичжу, причем наиболее сильный удар Мао обрушил на мелких «помещиков», о которых с презрением написал, что те «хотят революции для того, чтобы стать богатыми, тогда как другие классы хотят революции для того, чтобы облегчить страдание; они хотят революции для того, чтобы превратиться в новый класс угнетателей, в то время как другие классы хотят революции для того, чтобы достичь освобождения и устранить угнетение на веки вечные» 234.

Такая левизна, как мы помним, была характерным знаком эпохи: до переворота Чан Кайши оставалось еще более двух месяцев. Так же, как Мао, рассуждали тогда многие лидеры КПК. В октябре 1925 года расширенный пленум ЦИК китайской компартии, собравшийся нелегально в Пекине (Мао, кстати, на нем не присутствовал, впрочем, как и Чэнь Дусю), определил курс партии именно на обострение «классовой борьбы» в деревне. Этот пленум, первый в истории партии уделивший пристальное внимание аграрным проблемам, в своих секретных тезисах «О текущем моменте и задачах КПК» подчеркнул: «Китайская компартия должна уже сейчас подготовить рабочие и крестьянские массы к мысли о том, что вопрос об отдаче земли крестьянам неминуемо [в]станет на очередь дня к моменту создания народно-революционного правительства, которое не сможет ни удержать власть, ни противостоять военной контрреволюции, если не будет конфискована земля в пользу крестьян… Наша партия должна знать, что те переходные требования для крестьян, которые выставлялись и выставляются нами, как снижение арендной платы, содействие правительства крестьянам в деле орошения, снижение налогов и отмена вненалоговых обложений, взимаемых местными властями, изъятие соляной монополии из рук империалистов и снижение налогов на соль, право на организацию самоуправления крестьян в деревнях и право на вооружение крестьян для борьбы с бандитизмом [24] Эти требования были выставлены в другом документе, принятом пленумом, — открытом «Обращении к крестьянам», в котором, разумеется, истинные намерения коммунистов не получили отражения. В «Обращении», изданном в годовщину республики, 10 октября 1925 г., говорилось: «Что касается лозунга „земля тем, кто ее обрабатывает“, то с ним надо подождать до того момента, когда рабочие, крестьяне и другой народ возьмут власть». , все эти требования, революционизируя и организовывая крестьянские массы, не могут, однако, сделать крестьянство опорой и защитником революции, если оно не получило основного своего требования — земли, на которой оно работает» 235. Данное положение, как видно, развивало рекомендации Бухарина относительно необходимости осуществления в Китае аграрной революции, высказанные им еще накануне III съезда КПК. За тем, чтобы члены ЦИК КПК включили его в свои тезисы, проследил Войтинский, принявший участие в пленуме как представитель ИККИ. Пленум также постановил организовать в составе Центрального исполкома специальный отдел по крестьянскому движению (таковой, правда, в то время создать не удалось; сформирован он будет только в ноябре 1926 года) 236.