Анатолий Черняев - Совместный исход. 1976

В связи с назначением на 20-21 июня парламентских выборов в Италии резко ускорился процесс кристаллизации «немосковского» коммунизма. На глазах, в открытую - интервью, статьях, заявлениях - отвергаются, размываются, наполняются иным содержанием все основные понятия: «самостоятельность», «равноправие», баланс больших и малых партий, отказ от центра и ведущей роли компартии, развитие марксизма на основе собственного опыта, учет национальной специфики, союз с другими партиями и движениями, сотрудничество с социал-демократами, демократия, этапы и условия прогресса социализма и т. д. и т. п. - т. е. все то, что мы столько лет уже признаем на словах, становится реальностью, политикой у итальянцев, испанцев, французов, англичан, бельгийцев, шведов, не говоря уж о румынах и югославах.

А для того, чтоб им поверили, признали их национальной партией, они отмежевываются от нас. И им приходится это делать все чаще, резче, грубее, бескомпромисснее и необратимее, поскольку задуманная в штабах антисоветизма и проведенная с помощью Солженицына, Сахарова и К окампания по дискредитации Советского Союза и советского социализма удалась. Нашему престижу в глазах самой широкой мировой общественности нанесен удар огромной силы, с длительными и почти не восстановимыми последствиями. Мы проиграли это крупнейшее идеологическое сражение XX века. И результатом будет вот что: тот социализм, который по теории Маркса-Ленина вырастет, наконец, на базе высокоразвитого капитализма и появление которого мы сделали практически возможным ценой жертв, страданий, потерь и проч., этот социализм возникнет как антитеза нам, как сила, если и не враждебная (подобно китайцам), то во всяком случае - чуждая. И мы в конце концов придем к той модели общества, которую создадут французы и итальянцы (т.е. они, как говорил Ленин, «сделают лучше нас»). И то, что мы так долго не можем расстаться со сталинским наследием, останется в истории, как ошибка и будет осуждено. Лишь немногие экстравагантные историки лет через 50-100 будут отстаивать неизбежность того, что было у нас между XX и XXX (если таковой состоится!) съездами партии, доказывать, что сталинизм (в ослабленной форме) был еще необходим для обеспечения такого соотношения мировых сил, без которого итальянцам и французам никакого своего социализма не видать бы...

Дай лишь Бог, чтобы мы не усугубили то, что история запишет нам, как ошибку, своей враждебностью, своим идеологическим осуждением итальянской и французской «модели» социализма, когда она станет реальностью.

А вполне вероятно - ибо по идейно-политическому содержанию итальянский и французский социализм - то же самое, что чехословацкий 1968 года. Впрочем, наше отношение к последнему диктовалось цинично-прагматическими соображениями: заботой о том самом соотношении сил. На этот раз тоже прагматические соображения могут породить иную нашу реакцию.

8 мая 76 г.

Преддверие праздника.(День Победы). Опять, как всегда в этот день, раздираюсь дилеммой: надевать планку или ввинтить только орден Отечественной войны. Хочется почему-то второго. И опять недобрым словом вспоминаю командира корпуса, который под конец войны отказал мне в ордене Красного Знамени, заявив - не вы же (т.е. не ваш полк) наступали! Вы только исходную готовили. Кстати, тем, кто нас сменил 5 мая 1945 года, тоже не пришлось наступать, - война кончилась. А мы на этом еженощном копании траншей для них в 30-100 метрах под носом у немцев потеряли еще десятки людей и рисковали собой буквально за считанные дни до конца войны. Ну, да ладно.

Вечером смотрел очередную серию телефильма по Василю Быкову «Долгие дороги войны». Очень у него всегда натурально, без дураков и честно - про войну. Опять разволновался. И опять странное чувство тоски по чем-то безвозвратно ушедшем (?!) и утраченном.

9 мая 76 г.

День Победы. Уже меньше шума, чем в прошлом году. Но. Брежневу дали маршала и в Днепродзержинске открыли «бюст» (как выразился Щербицкий). Вся программа «Время» по телевидению была посвящена этому событию.

Объяснений может быть много. Но - если искренне - я лично ничего понять не могу. Неужели «там» (как говорит человек с улицы) не понимают, что подобные мероприятия на 95 % имеют прямо воздействие обратное тому, что задумано!

Ходил с другом Колькой Варламовым (командиром пульвзвода из бригады морской пехоты - 1942 г.) по улицам Москвы. Говорили о войне и повседневных пустяках. Пил водку. Вернулся домой. По телевизору - минута молчания. Стало почему-то очень грустно.

12 мая 76 г.

Вчера с Б.Н.'ом обсуждали проспект речи Брежнева на европейской конференции компартий. Обычные Б.Н.'овы штучки: «монбланы оружия», несмотря на разрядку, коммунисты должны прямо сказать, почему так. Пора переходить «от слов к делу». И как перед съездом ему опять не приходит в голову, что Брежнев не может объявить на весь мир, что до сих пор он не дело мира делал, а занимался трепом о мире. Неверно это и по существу. Перелом колоссальный. Психологический перелом превратился в «материальную силу».

Но у меня еще пономаревский доклад перед загранпропагандистами не закончен («XXV съезд и мировой революционный процесс»). 75 страниц получается. Между прочим, при подготовке таких материалов выявляется, кто почем в секторах. В данном случае с блеском продемонстрировал свое убожество сектор Ближнего Востока.

16 мая 76 г.

Был на выставке на Кузнецком: там рядом два зала. В большом - художники- ветераны войны. Явно скучно. Хотел было уйти, но оглянувшись на малый зал, увидел какого- то А.А. Лабаса. Я впервые слышал эту фамилию. Нехотя забрел. Потом появился и сам художник рождения 1900 года и его жена, портреты которой имеются на выставке. Для меня это было открытие. То, что я видел в свое время в запасниках русского музея. Советский экспрессионизм высокого класса. 20-ые годы. С какой точностью и художественной силой схвачен дух эпохи. Серия графики об «Октябре». Две картины 1928 года - «Красноармеец на

Дальнем Востоке» и «Утро после боя в городе» - это просто ошеломляет. Или ... 1932 год, картина, которая и по манере и по сюжету даже предвосхищает «Гернику».

И еще: города будущего (графика) - это то, что только в последние годы стали «открывать» западные футурологи. Московское метро - как символ.

А этот Лабас участвовал в каких-то выставках, штук десять его работ приобретены ведущими музеями страны. Остальные у него дома. И это - за почти 60-летнюю творческую работу - первая «персональная выставка». И никто из широкой публики его не знает. А не посвященные в изломанную историю нашего искусства и вообще ничего не поймут и, равнодушно пройдя по залам, тут же забудут.

А на работе состоялся выезд в Серебряный бор - подготовка речи Генерального на конференции компартий Европы. Политбюро обсудило итоги берлинской редкомиссии (даже в печати дали). Брежнев реагировал на отчет так: если я не поеду, меня не поймут! Андропов - по поводу оставшихся неурегулированными проблем (упоминание пролетарского интернационализма, Советского Союза в качестве главной силы разрядки и главного объекта антикоммунизма) сказал: подумаешь! Кто там будет все это выискивать, какое значение эти слова будут иметь через неделю после конференции! Из-за этого не стоит заводиться. Не в этом дело.