Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой

- Что, что вы говорите, товарищ генерал-лейтенант? - резким скрипучим голосом произнес он, обращаясь к Филатову.

Тот четко повторил сказанное. После этого вошедший, изобразив на своем лице презрительную гримасу, подошел к Тимошенко и что-то сказал ему на ухо. Семен Константинович, в свою очередь не сдержав неудовольствия, сказал Филатову:

- Товарищ Мехлис просит тебя после окончания нашего разговора зайти к нему ненадолго,- и он выразительно посмотрел на члена Военного совета фронта, как бы подчеркивая необходимость не задерживать командарма, и тут же предложил Филатову поделиться впечатлениями о боях, проведенных 13-й армией, и о методах действий немецко-фашистских войск.

Меня Герман Капитонович Маландин направил в оперативное управление фронта к генералу И. И. Семенову, чтобы ознакомиться с данными о противнике, получить карты и другие оперативные документы. Одновременно было решено, что сразу после этого я выеду на нашем броневичке в Могилев, куда перемещался штаб 13-й армии. Петру же Михайловичу, как мне пояснили, предоставлялись более надежный транспорт и охрана. В оперативном управлении штаба царила напряженная, нервная атмосфера. Это было связано с действиями танковых корпусов. Их авангарды первоначально продвинулись примерно на 40 километров от рубежа обороны 20-й армии. Наш направленец, фамилию которого, к сожалению, запамятовал, подвел меня к карте, где были обозначены перипетии борьбы танкистов 7-го (генерал-майора В. И. Виноградова) и 5-го (генерал-майора танковых войск И. П. Алексеенко) механизированных корпусов. На карте было видно, что 7-й корпус имел одноэшелонное построение, обе его танковые дивизии пытались двигаться параллельно, в 5-м же корпусе во втором эшелоне находилась 109-я мотострелковая дивизия. В боевые порядки корпусов во многих местах вклинились танковые части противника, которые входили в две моторизованные и одну танковую дивизии. Показано было и движение еще нескольких соединений гитлеровцев с правого берега Западной Двины. Особо сильные потери наши танкисты несли от авиации. Здесь оказался задействованным почти весь 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга. Мы же, сказали мне, имели всего 65 исправных истребителей. Крайне слабым было и зенитное прикрытие. Полосу действий корпусов пересекали две цепи по шесть озер в каждой, а между ними заболоченная местность. Неприятно поразило меня, что в качестве пехотной поддержки танков Виноградова и Алексеенко фигурировали два входивших ранее в нашу армию разбитых стрелковых корпуса - 2-й и 44-й; основные силы 20-й армии стояли недвижимо. Когда я спросил направленца, сколько же здесь наших танков, он многозначительно хмыкнул и сказал мне на ухо:

- Силища, почти полторы тысячи! Лично товарищ Сталин бросил их на подмогу нашему фронту и указал, где использовать.

Я, признаться, не поверил, однако в дальнейшем мне довелось беседовать по этому поводу с генералом П. А. Курочкиным, его тогдашним начальником штаба генералом Н. А. Корнеевым, и они подтвердили, что в 5-м корпусе числилось 924 танка, а в 7-м - 715. Среди них было немало неисправных, но в бой могли вступить все же около 1400 машин{29}. (Во всех известных мне опубликованных официальных источниках число наших танков занижено. Подавляющее их большинство были машины устаревших конструкций - БТ-7 и Т-26{29}.)

Крайне слабой была организация взаимодействия. Штаб 20-й армии был фактически отстранен от руководства корпусами. Как говорил мне Павел Алексеевич Курочкин, предполагалось, что заниматься координацией действий танков будет генерал Д. Г. Павлов. С. К. Тимошенко назначил его своим заместителем по автобронетанковым войскам. Но Сталин распорядился по-иному, и Дмитрий Григорьевич оказался в руках Берии.

По словам генерала П. А. Курочкина, в полдень 5 июля маршал Тимошенко вызвал его и командиров мехкорпусов к перекрестку на шоссе Минск - Москва, в 15 километрах северо-восточнее Орши. Он выслушал доклад об обстановке и состоянии мехкорпусов и отдал устно по карте приказ о нанесении контрудара во фланг и тыл полоцкой группировке немцев в общем направлении на Лепель глубиной около 100 километров{30}. Помимо устного приказа в тот же день был отдан и письменный, несколько конкретизировавший первоначальный.

...Когда я был в оперуправлении, там боролись два мнения - начать ли отвод танков немедленно или отложить до завтра. Как выяснилось потом, отложили... Наша попытка наступать массой танков во фланг прорвавшемуся противнику конечно же стоила ему немалых жертв и других неприятностей, но мы лишились обоих этих корпусов, и фактически на Западном направлении не осталось более сколько-нибудь боеспособных танковых соединений. По самым скупым расчетам, безвозвратные потери составили более половины машин. Много танков застряло в болотах и было подорвано экипажами.

С тяжелым сердцем вышел я из помещения оперативного управления. До боли почему-то захотелось увидеться с командармом. Я попытался пройти к члену Военного совета фронта Мехлису, полагая, что он, как и большинство политработников, не придерживается особо субординации, но у дверей оказался часовой, не пустивший меня, и я уехал один на нашем броневичке.

* * *

Минули первые две недели войны. Войска Западного фронта оказались отброшенными на рубеж Днепра, не сумев на сколько-нибудь продолжительное время задержать врага и на укреплениях старой границы. Колоссальные потери понесли соединения и части 4, 10, 3-й и нашей, 13-й, армий, укомплектованные в основном кадровым личным составом, были потеряны почти вся авиация и танки. Против бронированных машин гитлеровцев мы могли использовать лишь небольшое количество артиллерии, а также гранаты и бутылки с бензином. Зенитных средств не имели.

Как оценивали в этот момент сложившееся положение наши воины и противник? Могу засвидетельствовать как очевидец, что подавляющее большинство командиров и красноармейцев не было обескуражено происшедшим. Встречались, конечно, случаи шокового состояния и паники, но они носили единичный, локальный.

Я занимался предысторией появления механизированных корпусов на нашем фронте. Оказалось, в частности, что 5-й корпус в конце мая 1941 года в железнодорожных эшелонах двинулся из Борзи (восточнее Читы) в Орловский военный округ. В начале войны он все еще был на колесах. Пункты назначения менялись. Так, например, 13-я танковая дивизия этого корпуса была выгружена в районе Бердичева, проделала пятисоткилометровый марш, а затем была вновь погружена в эшелоны на станции Хролин и проследовала в Смоленск. Два батальона - разведывательный и связи - так и не прибыли к месту назначения к началу боевых действий. Не прибыло несколько боевых подразделений и в 109-й мотострелковой дивизии. В ней имелось 17 танков KB и Т-34, а всего в 5-м корпусе - 33 танка новых конструкций. характер. Подавляющее большинство наших людей, попавших в окружение, стремились прорваться к своим, в плен сдавались в абсолютно безвыходном положении. Но нечего закрывать глаза на то, что враг пленил тысячи и тысячи наших воинов.