Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой

Когда я 14 мая докладывал генералу Баграмяну о тяжелом положении, он сообщил, что оперативная ситуация осложнилась в полосе всей северной ударной группы. Мы сами почувствовали это, ибо в течение всего дня Паулюс стремился развить успех своей танковой группировки на стыке нашей армии с армией Рябышева, нанося главный удар от Непокрытого в направлении Перемоги. Одновременно северо-восточнее Песчаного два вражеских батальона форсировали реку Большая Бабка. Авиация противника вновь захватывала господство в воздухе и наносила сосредоточенные удары по вторым эшелонам нашей и 28-й армий, а также по переправам и дорогам, ведущим из тыла к фронту.

- Откуда у немцев опять взялось столько самолетов? - удивился заместитель командующего по тылу генерал А. Д. Кулешов.

- Видимо, перебросили сюда бомбардировщики из Крыма,- ответил командующий ВВС армии генерал А. Е. Златоцветов.- Я уже говорил с Федором Яковлевичем Фалалеевым, он обещал просить главкома перенацелить авиацию из полосы 6-й армии к нам. У Городнянского и Бобкина небо сегодня почти чистое.

Так или иначе, своевременно принятыми мерами удалось укрепить стык между нашей и 28-й армиями, и дальше Непокрытой враг не продвинулся.

Вечером 14 мая я имел телефонный разговор с генералом Рябышевым. Он сказал, что не атакованные гитлеровцами соединения 28-й армии неплохо продвинулись вперед, особенно 13-я гвардейская стрелковая дивизия А. И. Родимцева. При поддержке авиации, переброшенной маршалом Тимошенко с юга, войска армии достигли тылового рубежа обороны противника, проходившего по реке Харьков. Когда я говорил с командующим 28-й армии, он был всецело поглощен попытками ввести в прорыв кавалерийский корпус В. Д. Крюченкина. Однако сделать это не удалось - гвардейцы-конники сумели сосредоточиться в исходном районе только в ночь на 15 мая.

Тем не менее мы не без гордости подводили итоги боев с 12 по 14 мая. Ведь общий фронт прорыва 21-й, 28-й и нашей армий составил 56 километров. Войска, действовавшие в центре оперативного построения северной ударной группировки, продвинулись в глубину немецкой обороны на 20-25 километров. Аналогичных успехов добилась и южная ударная группировка. В те дни, как свидетельствовал маршал Василевский, Верховный Главнокомандующий бросил резкий упрек Генштабу в том, что он чуть было не отменил столь удачно развивающуюся операцию{126}.

В стане врага наши действия тоже были расценены как серьезный успех. Об этом свидетельствовал фон Бок. "Утром 14 мая,- писал он,- ситуация в полосе 6-й армии характеризовалась тем, что противник прорвался на правом фланге 8-го армейского корпуса и стремится развить успех на Красноград введением в прорыв кавалерии. 454-я охранная дивизия отступила. Ее подразделения удерживают отдельные малочисленные позиции. Нашими танковыми контрударами в районе Волчанска в первой половине дня мы не достигли существенного изменения в обстановке. Возникла необходимость в перегруппировке с тем, чтобы возобновить и усилить удары"{127}.

И действительно, не имея на этом направлении крупных резервов, фон Бок и Паулюс вынуждены были создавать их за счет переброски частей с других, менее активных участков фронта. Днем 14 мая начались вывод и переброска автотранспортом по дорогам, идущим вдоль фронта к Белгороду и далее на юг, 168-й пехотной дивизии, оборонявшейся против правого фланга армии В. Н. Гордова. Оживленное движение войск противника засекла наша авиаразведка, но воспрепятствовать ему удалось далеко не в полной мере. Помог бы удар 21-й армии, и она получила соответствующие указания, однако из-за недостатка сил ее действия не достигли цели.

Попытались помешать перегруппировке гитлеровцев, и мы сами, выделив для удара отряд 301-й стрелковой дивизии, но желаемых результатов это тоже не дало. Враг сумел плотно прикрыться с воздуха, хотя его положение оставалось неопределенным. Фон Бок по-прежнему сомневался в возможности своевременного начала операции "Фридерикус-1". Вот что писал по этому поводу командующий группой армий "Юг": "14 мая удар наших танков в районе Волчанска, длившийся до вечера, принес лишь небольшой территориальный успех. В целом 6-я армия потеряла 16 артиллерийских батарей. Перед полуднем я позвонил Гальдеру и сообщил, что едва ли после прорыва русских запланированное наступление Клейста наличными силами даст необходимые результаты. Если же Клейста с самого начала ожидает неуспех, то это весьма отрицательно скажется на всех действиях верхмата на Восточном фронте. Я заявил, что отказываюсь один нести ответственность за последствия такого развития событий. Верховное командование само должно принять решение, либо дать нам необходимые наземные и воздушные подкрепления немедленно, либо смириться с полумерами, которые лишь только и можем мы предпринять... Вскоре позвонил фюрер и сообщил, что перенацеливает на угрожаемые участки 4-й воздушный флот Рихтгофена полностью. С его помощью мы должны сдерживать противника в полосе действий Паулюса, пока Клейст не нанесет удар, а этот последний необходимо максимально ускорить. У меня гора свалилась с плеч, ибо это означало, что фюрер принял всю ответственность на себя"{128}.

Итак, Гитлер оказывал фон Боку поддержку, по существу, стратегического масштаба, ибо 4-й воздушный флот насчитывал до 700 боевых самолетов. И все же операция "Фридерикус-1" становилась, можно сказать, однобокой. Удар с юга не поддерживался одновременным ударом с севера, и планы врага нарушались. К сожалению, не в меньшей, а в большей степени нарушались и наши планы. Причем Юго-Западный фронт не получил никаких подкреплений.

15 мая войска генерала Рябышева должны были охватить Харьков с севера и северо-запада для последующего окружения и разгрома всей харьковской группировки противника во взаимодействии с 6-й армией. Нашей армии в этот день было приказано, развивая успех и взаимодействуя с войсками генерала Городнянского, выйти к реке Уды около Терновой, чем обеспечить окружение чугуевской группировки немцев. Фактически же наступательные задачи в полном смысле слова получила на 15 мая только 21-я армия, игравшая вспомогательную роль в обеспечении северного фланга армии генерала Рябышева. Мало того, в течение всего 15 мая обстановка в полосах нашей и 28-й армий продолжала ухудшаться. К 12 часам в район Зиборовки, Черемошного прибыли передовые части 168-й пехотной дивизии немцев и сейчас же начали контратаки в направлении Мурома. Одновременно перешли в наступление 3-я и 23-я танковые дивизии и три полка пехоты противника. Возобновились атаки гитлеровцев восточнее Петровского и в стыке между нашей и 28-й армиями. Враг решил во что бы то ни стало деблокировать свой окруженный гарнизон в Терновой. В 15 часов девять его транспортных самолетов выбросили северозападнее Терновой парашютный десант численностью 300 человек. Одновременно возросла активность противника перед фронтом дивизий А. В. Горбатова и А. К. Берестова. До двух батальонов пехоты с танками пытались форсировать Большую Бабку у Песчаного. Немецкие наземные войска все более мощно поддерживались авиацией, которая, по подсчетам генерала Златоцветова, произвела более 300 пролетов над боевыми порядками двух армий. Наши летчики действовали также активно и сбили три десятка фашистских стервятников.