Александр Жевахов - Кемаль Ататюрк

Муниципальные выборы, проходившие до 22 октября, моглй быть названы историческими: впервые с момента создания республики женщины принимали участие в голосовании, на четырнадцать лет раньше француженок. С требованием предоставить женщинам право голоса выступал Фетхи, но Исмет решил выбить у него почву из-под ног. Он запустил в ход все ресурсы правительственного аппарата, чтобы обеспечить преимущество правительственных кандидатов; избирательная кампания протекала в напряженной обстановке. Один из приближенных Кемаля публично обвинил Агаоглу в прорусских настроениях, а Фетхи — в боснийских. Сторонники правительства умело использовали ошибку, допущенную Фетхи, когда он согласился поддержать новую газету «Завтра», руководимую весьма сомнительной личностью, известной своими прокоммунистическими настроениями. В момент объявления официальных результатов кандидаты либеральной партии победили только в одном городе — Самсуне; через несколько недель Государственный совет признал успех либералов недействительным. Как Фетхи, так и дипломаты отмечали нарушения во время выборов: манипуляцию с урнами в Мерсине, избиение либеральных кандидатов и исключение их из списков в раде районов Стамбула, отсутствие бюллетеней либеральной партии в Зонгулдаке… 15 ноября 1930 года Али Фетхи выражает недоверие министру внутренних дел, обвинив его в фальсификации выборов. Дебаты продолжались около 15 часов в присутствии гази и дипломатического корпуса. Фетхи сражался мужественно, в одиночку, несмотря на то, что его постоянно прерывали, несмотря на постыдные выпады противников, как, например, бывшего председателя Трибунала независимости: «Кого предпочитаете вы? Того, кто подписал перемирие в Муданье (Исмета), или того, кто подписал Мудросское перемирие (Фетхи)?» Десять депутатов проголосовали за недоверие министру: только десять, хотя четырнадцать депутатов были членами либеральной партии. Как далеко это от пятидесяти, семидесяти или ста двадцати депутатов, принявших участие в дискуссии в Ялова. 17 ноября Фетхи направляет гази письмо, сообщающее о роспуске либеральной партии, которая «могла бы составить политическую оппозицию гази Мустафе Кемалю»: «Как основатель партии, я считаю невозможным поддерживать политическую организацию, находящуюся в подобной ситуации».

— Какая партия выиграла? — спросил гази у одного из своих доверенных лиц.

— Ну естественно, наша партия, мой паша!

— Нет, никакая партия не выиграла.

— Но почему мой паша?

— Это партия администрации выиграла, мой друг. Партия губернаторов, супрефектов, чиновников, полиции, жандармерии. Запомни это!

Защитники порядка, гаранты стабильности режима, те, кто был у власти и не хотел ее никому уступать, действительно выиграли. Они выиграли у разношерстной коалиции недовольных: бедных крестьян, страдающих от дополнительных налогов, коммерсантов, терпящих убытки из-за безработицы в портах, вызванной мировым экономическим кризисом, и новой торговой политики Исмета, и многих других недовольных действиями правительства. Они выиграли благодаря слабости окружения Фетхи и его собственным ошибкам. И наконец, выиграли даже у самого гази, так как либеральная партия была его детищем, он участвовал в подборе ее кадров и разработке ее программы.

Впервые с момента прибытия в Анатолию Кемаль ошибся и был вынужден отступить вопреки собственному желанию. Он считал, что его страна созрела для политической жизни по-европейски, и надеялся устранить Исмета. Премьер-министр сумел переиграть его; при поддержке Февзи, дорожащего своим постом начальника Генерального штаба, он сумел убедить гази в том, что «этот национальный блок», о котором думал президент республики после муниципальных выборов, был ошибкой. «Не следует жертвовать авторитетом государства во имя свободы». — Кемаль присвоил это утверждение министра внутренних дел. Республика едва достигла сознательного возраста, ее состояние всё еще оставалось шатким, и свобода может подождать еще несколько лет.

Но трещина, возникшая между ним и народом в результате относительного успеха либеральной партии, обеспокоила Кемаля. На муниципальных выборах либеральная партия получила примерно одинаковое количество голосов с Народной партией в Адане; 70 процентов голосов Народная партия получила в Трабзоне и треть голосов — в Стамбуле.

«Правильно ли мы поступили, создав либеральную партию? — спрашивал Кемаль своих спутников, следуя в поезде из Анкары в Кайзери. — И правы ли мы были, распустив партию?» Шесть его соратников единодушно ответили «да», хотя каждый из них имел свои соображения по поводу происходящего и того, что следует предпринять. Шюкрю Кайя, министр внутренних дел, не мог забыть годы, проведенные в Париже в обществе Жореса, и был сторонником «умеренного этатизма» (умеренного участия государства в управлении хозяйством).

— Что означает «умеренный этатизм»? — спросил у него Ахмет Хамди, новичок в окружении гази. Он с нетерпением ждал ответа, что не удивляет, если учесть его активное участие в экономике страны: Ахмет Хамди был директором Компании железных дорог Анатолии, Компании судоходства Турции, австрийско-турецкой палаты торговли, директором монопольной компании порта Стамбула. Еще в 1925 году он объявил о «своего рода государственном капитализме».

— Это прямой перевод с французского, — ответил Шюкрю Кайя. — Этатизм развивается в Европе как социализм и либерализм, но эта система не может сравниться ни с какой другой. В Европе, особенно в Германии, есть государственный социализм, где, как и у нас, государство контролирует экономический сектор. Нам хотелось бы иметь подобную систему.

— Но это социализм! — воскликнул Хамди, который еще недавно приветствовал вмешательство государства в экономику при условии, что «государство… не выходит за пределы экономических и торговых законов, а, напротив, управляет государственными предприятиями в соответствии с экономическими требованиями».

— Нет, — возразил министр внутренних дел, — мы не хотим этого. Мы хотим создать иной государственный социализм. Впрочем, во многих аспектах мы расходимся с социализмом…

Хамди остается скептически настроенным. Позволит ли этот «умеренный этатизм» устранить недостатки, которые вызывают столько критики: тяготы налогов, поведение госслужащих, проблемы сельского хозяйства, влияние аферистов в партийных рядах? Гази знал об этих проблемах и считал их достаточно серьезными. Поэтому он предпринял эту поездку, начатую на следующий день после роспуска либеральной партии, но задуманную гораздо раньше. Кемаль хотел выслушать людей и понять; за исключением поездок в Стамбул он не ездил по стране с 1925 года. Связи Кемаля с народом ослабли; он должен снова завоевать доверие народа.