Сборник - Первопроходцы

Наступление весны принесло новые тревоги. Ожидали повторного нападения союзной эскадры на Петропавловск, появления английских или французских кораблей в Татарском проливе. Русские силы на Тихом океане были распылены по огромной территории, а связь с отдаленными гарнизонами, прежде всего с Петропавловском, практически прервалась. Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев принял решение эвакуировать Петропавловский порт и сосредоточить все наличные силы для обороны устья Амура и подступов к нему, приобретавших первенствующее значение. В мае 1855 года Завойко со всей камчатской эскадрой прибыл в Де-Кастри. Он вывез из Петропавловска гарнизон и все припасы и срыл предварительно береговые батареи. После того как Амурское устье окончательно очистится от льда, предполагалось увести все корабли туда. Де-Кастринская бухта все же не была безопасным местом. Вскоре после прибытия небольшой камчатской эскадры в бухту вошли три вражеских корабля: фрегат, пароход и парусная шхуна, но были отогнаны меткими выстрелами с корвета "Оливуца".

Командир шхуны "Восток" не терял времени и тренировал экипаж в ружейной стрельбе в цель. Приходилось готовиться к встрече противника и здесь, у Петровского зимовья. Поздний ледоход препятствовал спуску судна на воду. Грозное и величественное зрелище ледохода Воин Андреевич описал следующим образом: "Гулко шумят льдины, обтираясь одна об другую краями, и там, где фарватер суживается или дает колено, они сначала спираются, потом лезут одна на другую и опрокидываются, обрушиваются, трещат, потом сворачиваются целыми грудами по бокам на отмели, а иногда останавливаются, пока напор новых сил сзади не усилится до того, что вытеснит на свободу завязших передовых и так далее. Можете представить, что осталось бы с судами не только такими маленькими, как моя шхуна, но и самым огромным кораблем, если бы ему удалось попасть в этот слом".

Только в начале июня, когда у берега еще держалась ледяная кромка, экипаж спустил шхуну на воду. Первый свой рейс после зимовки "Восток" совершил вверх по Амуру, пройдя уже изведанным фарватером до Николаевского поста. Здесь Воин Андреевич застал внезапные и значительные перемены. За несколько дней до этого на Нижний Амур вновь прибыл Николай Николаевич Муравьев. По Амуру осуществлялся очередной сплав войск, переселенцев и припасов. Генерал-губернатор, облеченный высокой властью, по существу, объявлял о ликвидации Амурской экспедиции, детища Невельского. Ее административные функции переходили к Управлению камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, который также становился главным военачальником всех сил, входящих в состав прежней Амурской экспедиции. Хотя Геннадий Иванович Невельской и назначался начальником штаба при главнокомандующем всех морских и сухопутных сил Приамурского края, фактически он отстранялся от дел.

В.А. Римский-Корсаков, успевший сдружиться и сблизиться с семьей Невельских, искренне горевал. По этой причине он с неприязнью отнесся к Василию Степановичу Завойко, поумерил и восторг свой к кипучей энергии генерал-губернатора. Неприязнь к боевому защитнику Петропавловска, немало сделавшему для обороны Николаевска и строительства Николаевского порта, вряд ли была вполне справедливой.

Пора увлекательных исследований и открытий для Римского-Корсакова кончилась. Начиналась малоблагодарная служба командира рассыльной шхуны, заключавшаяся в выполнении мелких случайных поручений. Воин Андреевич подумывает о возвращении на Балтику, просит адмирала Путятина, успешно выполнившего дипломатическую миссию, взять его с собой. Ефим Васильевич собирался ехать в Петербург по Амуру, затем через Сибирь. Но случилось так, что Римскому-Корсакову пришлось остаться на Дальнем востоке не только до конца навигации, но и еще раз зазимовать.

Корабли бывшей камчатской эскадры, даже тяжелый фрегат "Аврора", благополучно пришли в Николаевск фарватером, исследованным в свое время экипажем шхуны "Восток". Здесь они были в безопасности. Все попытка англо-французских кораблей отыскать и разгромить русскую эскадру оставались безуспешными. Союзники высаживались в Аяне и Де-Кастри, пытались блокировать северный вход в Амурский лиман, но так и не рискнули войти в устье.

Шхуна "Восток" осенью застряла на мелководье в одной из боковых амурских проток у Мариинского поста. Это вынуждало экипаж зазимовать в ожидании весенней высокой воды. Мариинский пост имел важное стратегическое значение. Здесь Амур соединяется протокой с большим озером Кизи, от которого была проложена просека к бухте Де-Кастри. Если бы противнику удалось овладеть побережьем бухты и сделать оттуда наступательный бросок к Амуру, устье реки и Николаевский пост оказались бы отрезанными. Это заставляло держать в Мариинском посту гарнизон. Год тому назад его численность составляла десяток казаков и матросов во главе с офицером. Теперь же Воин Андреевич застал здесь батальон линейных войск и казачий батальон Забайкальского войска — всего до 2000 человек. Командовал гарнизоном подполковник Сеславин, один из адъютантов Муравьева, племянник известного партизана, героя Отечественной войны двенадцатого года. Этот офицер сразу пришелся по душе командиру шхуны. В Мариинском были расселены семьи служащих Петропавловского гарнизона. Здесь же находился и отстраненный практически от всех дел Геннадий Иванович Невельской с женой и маленькой дочерью. Он ожидал возможности уехать с Дальнего Востока.

Благодаря стараниям Муравьева Нижний Амур постепенно, хотя и медленно, заселялся. Прибыло 200 семей, большей частью из крестьян Нерчинского округа. Им предоставлялась возможность выбрать места для поселений между Николаевским и Мариинским постами.

В начале февраля приехал Завойко, учинил смотр гарнизону. Потом собрал офицеров и познакомил их со своими планами. Пока противник не предпринимал серьезных попыток войти в Амурское устье, не располагая сведениями об извилистом фарватере. Это позволило сохранить в неприкосновенности русские корабли. Наиболее уязвимое место — бухта Де-Кастри. От нее до Амура рукой подать. Ранней весной здесь сосредоточится сильный отряд — до тысячи человек с артиллерией. Командовать отрядом поручалось подполковнику Сеславину, а его помощником становился Римской-Корсаков. Специфические условия боя с морским десантом противника потребуют знания флотской службы. "А командование шхуной любезной Воин Андреевич сможет передать какому-либо другому офицеру", — закончил Завойко.

Адмирал вскоре уехал. Сеславин сидел над разработкой диспозиции и прикидывал, что будущему помощнику можно, пожалуй, поручить командование полубатальоном на одном из флангов. А Воин Андреевич в очередном письме к родителям пускался в шутливое иронизирование. Ему уже приходится быть не только капитаном судна, но и домостроителем и кораблестроителем. Недостает лишь того, чтобы произвели в кавалеристы и сделали каким-нибудь ветеринаром, а то, пожалуй, и дьячком, поскольку в этих краях мало людей, сведущих в подобных ремеслах.