Михаил Колесников - Таким был Рихард Зорге

Война в Китае началась 7 июля 1937 года инцидентом в Лугоуцяо (населенный пункт, расположенный в двенадцати километрах к юго-западу от Пекина).

11 июля премьер Коноэ, военный министр Сугияма и министр внутренних дел Вапа устроили пресс-конференцию для сорока ведущих газет и информационных бюро, на которой присутствовали также иностранные корреспонденты Зорге, Вукелич, Гюнтер Штейн, Маргарита Гаттенберг и другие. Здесь Рихард встретил Одзаки. Коноэ потребовал, чтобы пресса поддерживала военные действия в Китае. Одзаки был мрачен. Все, что мог он сообщить Зорге, это то, что час назад состоялось секретное заседание кабинета, принявшего решение немедленно бросить в Китай дополнительные войска.

Так как Рихарда интересовало отношение Германии к этой войне, то он отправился к фон Дирксену. «Должны ли мы, немецкие журналисты, поддерживать Коноэ?» Дирксен извлек из сейфа секретную инструкцию, полученную из Берлина: германское правительство намерено придерживаться нейтралитета. Берлин обращал внимание Дирксена на то, что война может привести к подъему национально-освободительного движения в Китае, ослабит Японию и лишит Германию союзника в подготовке нападения на Советский Союз. Посол сунул Зорге под нос телеграмму, только что полученную из Берлина: «Война против Китая может потребовать от Японии больших сил и стать препятствием для ее нападения на Советский Союз». Секретарша доложила послу о прибытии представителей японского министерства иностранных дел. Пока фон Дирксен раскланивался с японцами в приемной, Зорге, заслонив телеграмму спиной, хладнокровно щелкнул фотоаппаратом. А затем, вынув сломанную зажигалку, принялся высекать огонь. Скверные зажигалки производят в Японии!.. Ему хотелось послушать, о чем японцы будут толковать с германским послом, но об этом он узнает завтра. А сейчас — на квартиру Бранно, в фотолабораторию, на радиостанцию. Он обожал оперативность. Назавтра он в самом деле узнал все: министр иностранных дел Хирота требует, чтобы Германия прекратила поставки вооружения правительству Чан Кай-ши; японское военное министерство настаивает на отзыве германских военных советников из Нанкина. «Вы только почитайте! — воскликнул фон Дирксен и протянул Зорге ноту японского правительства Германии. — Они категорически требуют…» — «А что думает по этому поводу Нейрат?» — «Он телеграфирует: «Мы не собираемся делать подарок, не получая ничего взамен». Зорге расхохотался. «Не лишено остроумия, — сказал он. — Узнаю Нейрата». Как и ожидал Зорге, между двумя хищниками — Германией и Японией — разыгрался конфликт. Тут уж не до единства.

Пришлось Анне Клаузен снова отвозить микропленки в Шанхай. Анна, покормив Макса и Рихарда обедом, безропотно стала собираться в опасный рейс. Едва она успели обернуться, как японцы выбросили десант на Шанхай и начались ожесточенные бои.

Договор о ненападении между СССР и Китаем, заключенный 21 августа 1937 года, вызвал переполох в германском посольстве. Если раньше фон Дирксен считал, что дипломат не должен ввязываться в политику, то теперь, чувствуя двусмысленность своего положения в Токио, составил обширный доклад в Берлин, в котором доказывал, что развитие событий требует большой решительности. Следует рассмотреть вопрос об отзыве военных советников и оказать давление на Нанкин в смысле скорейшего заключения мира на условиях, выгодных для Токио.

Весь мир с напряженным вниманием следил за развитием событий в Китае. Всем становилось ясно, что расчеты японских империалистов быстро сломить сопротивление Китая и заставить китайское правительство капитулировать провалились в самом начале.

От Бранко Вукелича Зорге узнавал, какую позицию занимают Англия, Америка, Италия и Франция в отношении японской агрессии.

За всех определенно высказался министр иностранных дел Франции Дельбос: «Японская атака в конечном итоге направлена не против Китая, а против СССР. Японцы желают захватить железную дорогу от Тяньцзиня до Бэйпина и Калгана, для того чтобы подготовить атаку против Транссибирской железной дороги в районе озера Байкал и против Внутренней и Внешней Монголии». Империалисты западных держав толкали Японию на войну с Советским Союзом и соглашались быть посредниками в японо-китайских переговорах. Но к посредничеству стремилась и фашистская Германия.

Военному атташе Эйгену Отту показалось, что настал самый благоприятный момент «взлететь высоко». На свой страх и риск он также решил заняться большой политикой. Он считал, что посредником может быть лишь Германия, и никто иной. По мысли Отта, в случае заключения мира японская армия, уже отмобилизованная и сосредоточенная в Китае, сможет молниеносно начать наступление против Советского Союза. Отт словно обезумел, он вышел из-под контроля Зорге, и последнему оставалось лишь наблюдать за ним и обо всем сообщать в Центр. Отт собрал высокопоставленных чиновников из японского генштаба, обещал им всемерную помощь со стороны германских советников в Нанкине. Отт действовал через голову Дирксена. В своих депешах Нейрату доказывал, что пора кончать с нейтралитетом. Он действовал более энергично, нежели посол, и был замечен Гитлером. Почему бы Японии и Германии не договориться о совместной экономической эксплуатации Китая?

Упоенный дипломатическими успехами, Отт по строжайшему секрету сообщил Зорге, что Гитлер наконец принял решение прекратить поставки оружия Китаю, отозвать советников и поддержать японскую агрессию.

Как любил говорить Зорге, он никогда не собирался ограничивать свою миссию функциями «почтового ящика», заниматься простой передачей информации. «Было бы ошибкой думать, что я посылал в Москву всю собранную мною информацию. Нет, я просеивал ее через свое густое сито и отправлял, лишь будучи убежденным, что информация безупречна и достоверна. Это требовало больших усилий. Так же я поступал и при анализе политической и военной обстановки. При этом я всегда отдавал себе отчет в опасности какой бы то ни было самоуверенности. Никогда я не считал, что могу ответить на любой вопрос, касающийся Японии».

Вот и теперь он сильно задумался. Когда на границах Манчжурии и Советского Союза возникло несколько конфликтов, он не придал им особого значения. Но инцидент у Лугоуцяо он сразу же расценил как прелюдию к большой войне. Его прогноз оправдался. Теперь требовалось оценить заявление Гитлера.

Нацистское правительство оттеснило и Англию, и Францию, и Америку, взяло на себя роль посредника в японо-китайских переговорах. К чему это приведет? Словно в ответ на советско-китайский договор о ненападении, фашистская Италия присоединилась к «антикоминтерновскому пакту». И все-таки декларации остаются декларациями. Рихард лучше многих иных политических деятелей понимал глубину противоречий между Германией и Японией, ибо он мыслил диалектически, как ученый.