Михаил Колесников - Таким был Рихард Зорге

Но японцы стояли на своем: раскрыта разведывательная организация во главе с Зорге, Клаузеном, Вукеличем. Освободить Зорге или хотя бы допустить к нему посла наотрез отказались.

Пришлось сообщить обо всем в Берлин. Перед этим посол и гестаповец устроили бурное совещание. Решили на всякий случай отречься от Зорге, чтобы собственная репутация не пострадала.

Нет, Эйген Отт не мог поверить в подобный кошмар. Лучший друг Рихард, которому он доверял все тайны…

На сообщение Мейзингера из гестапо незамедлительно пришел ответ. Да, Зорге коммунист, связан с Советским Союзом!.. Дальше шел обстоятельный рассказ о подпольной деятельности в Германии, о связях Зорге с русскими коммунистами. Милый Рихард — коммунистический деятель большого масштаба, по матери — русский, а вовсе не чистокровный ариец, как думали Отт и Мейзингер! Мейзингер в спешном порядке передал материалы японской контрразведке. И только после этого у него состоялся разговор с глазу на глаз с послом. Условились не выдавать друг друга. Но в посольстве нашлись люди, которые доложили в Берлин обо всем: о близкой дружбе Отта с Зорге, об исключительном доверии, оказанном советскому разведчику сотрудниками посольства и особенно послом.

Морской атташе Венеккер был напуган не на шутку: ведь все знали о его приятельских отношениях с Зорге. Гибель карьеры, гибель всего… Очутившись у себя на квартире, Венеккер заперся на все замки, открыл чемодан Рихарда. Нет, он не собирался изучать бумаги советского разведчика; он зажег газ и старательно уничтожил на огне все триста страниц рукописной книги Зорге, посвященной истории Японии. Чемодан Венеккер выбросил.

Неожиданно Отту разрешили свидание с Зорге. Посол хотел отказаться, но Мейзингер посоветовал «довести игру до конца».

С некоторым страхом Эйген Отт ступил на территорию тюрьмы Сугамо. Как встретит его Зорге, который внезапно из друга превратился в самого заклятого врага? Ведь совсем недавно, когда Рихард заболел, он несколько дней лежал в доме Отта, и тут за этим советским разведчиком, ярым антифашистом ухаживали жена посла и девушка из посольства. Отт даже хотел устроить его в иокогамскую больницу, но Зорге не согласился — он дорожил временем.

О дальнейшем рассказывает Макс Клаузен:

«После того как меня освободили, я имел случай встретиться с Венеккером. Венеккер говорил о посещении Рихарда Оттом в тюрьме. Рихард вышел к нему, усмехнулся и сказал: «Это последний раз, когда я вижу посла Отта». Потом повернулся и ушел в камеру».

Риббентроп, поняв, что произошел крупнейший провал, еще до выяснения всех обстоятельств сместил Отта и назначил послом уже известного нам доктора Генриха Штаммера. Отту было приказано срочно явиться в Берлин. Разжалованный Отт знал, что его ждет в фатерланде: трибунал, каторга, а возможно — смерть.

Он добрался до Пекина, сменил документы, растворился в азиатских просторах. В Германию вернулся только после войны, когда ему уже ничто не угрожало.

Но Мейзингер не ушел от расплаты. Правда, его покарала не рука гестапо. Осенью 1945 года Мейзингера под конвоем доставили в Польшу, и тут «палач Варшавы» после народного суда был казнен.

Как ни подгонял полицию премьер-министр Тодзио, предварительное следствие по делу организации Зорге затянулось почти на два года.

Фашистское правительство Гитлера потребовало выдачи Зорге и Клаузена, но японцы остались непреклонны. «Прокурор Ио сказал мне, — вспоминает Макс, — что они, японцы, отказались сделать это. С некоторой гордостью он заявил: «Мы отвергаем это требование, поскольку сами решаем свои дела… Мы никому не позволим оказывать на нас влияние».

Первоначально следствие по делу Зорге вел отдел безопасности, потом оно было передано отделу контроля за иностранцами. Японскими членами организации занимался только отдел службы безопасности.

За два года, как и предвидел Рихард, многое случилось.

Развязав войну на Тихом океане, Япония вовлекла в нее США, Англию, Индонезию, Канаду, Австралию, Индию, Новую Зеландию, Китай, Южно-Африканский Союз, Мексику и много других стран. Теперь уже Японии было не до нападения на Советский Союз. Предвидения Зорге и Одзаки сбылись. Гитлеровский «план Барбаросса» потерпел полный и окончательный провал. Надзиратели тюрьмы Сугамо почему-то часто собирались у дверей камеры Зорге и громко обсуждали международные события. Словно их радовало, что Германия очутилась на пороге краха: началось общее стратегическое наступление Красной Армии от Великих Лук до Азовского моря, уничтожена половина всех гитлеровских сил, находившихся на советско-германском фронте. Зорге казалось, что во всех этих победах есть заслуга и его организации.

Изменилось отношение к Вукеличу, Клаузенам. Так как Макс снова сильно заболел, его поместили в тюремный госпиталь, одели в красное кимоно. Макс скоро поправился, но врач не торопился его выписывать. «Этот врач, высокий, широкоплечий и красивый японец, делал все, чтобы поправить мое здоровье. Он держал меня в тюремной больнице два года, несмотря на то что я давно поправился». Вукелича оставили в покое, хоть он по-прежнему отказывался давать какие-либо конкретные показания. С Анной даже стали учтивы: «Судья сказал, что моему защитнику дано право защищать меня и что он сам как судья постарается облегчить мое положение. Он говорил также, что я не самостоятельно работала в организации, что такой страшный человек, как Зорге, увлек меня, как и многих хороших людей, и подчинил своей власти. Судья спрашивал меня, желаю ли я видеть мужа и Бранко. Я ответила «да»…»

Мужественное поведение Зорге во время следствия также в большой мере повлияло на судейских чиновников. Клаузен в связи с этим вспоминает: «После моего освобождения из тюрьмы адвокат Асанума сказал мне, что Рихард вел себя очень смело. Он меньше всего заботился о сохранении своей жизни, а просил смягчить приговор другим членам организации и все брал на свой счет. Я уверен, что Рихард до самой смерти вел себя так, как всегда. Я очень горжусь тем, что он считал меня одним из лучших друзей. Он говорил мне: «В этом мире, зараженном нацизмом, у меня есть ты; с тобой я могу говорить без неприятного чувства».

Свою звериную ярость полицейские вымещали на японских членах организации. Мияги замучили пытками, он больше не поднимался с постели. 2 августа 1943 года во время суда он умер. Ему было сорок лет.

Заключенным выдали чернила, бумагу, разрешили писать. О чем? О чем угодно. Пусть каждый изложит на бумаге свои политические взгляды, как они складывались. Японских психологов в полицейских мундирах интересовала загадка организации Зорге. Откуда берутся люди такой твердости характера? Каковы побудительные причины их беспрецедентных действий? Нельзя ли все это взять на вооружение?