Георгий Гачев - Как я преподавал в Америке

И какое же жестокое историческое qui pro quo («недоразумение», лат. — Г. Г.) бросало нас в войны друг против друга, вместо того, чтобы работать вместе в созидании Евразийской цивилизации, как это было так естественно для Петра Великого, для русских шеллингианцев и гегельянцев в XIX веке, для Шпенглера и Рильке, которые любили и понимали Россию!.. В наши дни Россия в высшей степени нуждается в германской помощи и обучении, и я предвижу период нового полезного германского влияния…

Между прочим, читая Ваше письмо (даже если бы не знал Вашего имени), я расслышал германский акцент в Вашей мысли: как «войти извне внутрь этого тяжело структурированного

дома идей»… Разделение между Aussere (внешним) и Innere (внутренним), видение во всякой вещи структуры Haus (дома) — это характеристично для германской ментальности. И то, что Вы «предпочитаете мелодии (каменным скульптурам), когда речь идет об изменчивости народов во времени. .. Германская музыка превалирует здесь над средиземноморской пластикой.

Что же до Вашего недоумения: лучше ли было б поработить, нежели уничтожить индейцев и «что хорошего когда-либо выходило из рабства», — я бы апеллировал к истории как процессу, потоку изменений, в котором рабство может быть лишь переходным состоянием данного народа. Живой — может развиваться, мертвый — нет. Но, конечно, здесь есть проблема: личность, самоуважение, самопожертвование и т. п.

31.10.91. То, что выше, было написано сразу по получении Вашего письма. Но я намеревался переписать набросок и добавить что-либо… и отложил письмо в сторону. Но пришла новая неделя занятий, я должен был готовить свои лекции, и только сейчас я могу вернуться к разговору с Вами. Признаюсь, что моя душа предвкушала этот диалог на протяжении прошедших дней, но я боялся испортить его, интонацию — спешкой… Теперь вечер, я один в своем покое, и моя душа in seinem dunklen Drange («в своем смутном стремлении» — цитата из «Фауста» Гёте. — Г.Г.) обращается к Вам…

Я уже раскрыл книгу Юджина Розеншток-Хюсси (Out of Revolution = «Из революции» — Г.Г.). Я пленен ею. И это чтение ее полагает естественный конец моему письму Вам.

Для лучшего знакомства я посылаю Вам список моих работ. Напечатанные — разве что 5 процентов того, что я написал. Когда я отчаялся печатать мои рукописи под советским идеологическим контролем и внутренне отказался от надежды на издания, я вышел к абсолютной свободе мысли и творчества и наслаждался ею уж более 30 лет: писал для себя и путешествовал умом и воображением в разные страны и эпохи… Я был бы счастлив получить от Вас новое письмо.

С наилучшими пожеланиями Георгий Гачев.

1.11.91. «Вперед, вперед, моя исторья!» Уж ноябрь пришел — треть осталась. Мой марафонский бег входит в спокойную инерцию — и так надеюсь дотянуть, не обессилев. Хотя позавчера какой-то коллапс приступал — запаниковал я… Но вчера снова неплохие занятия прошли, успокоился я, поездил на велосипеде, потом долго ужинал, глядя на телевизор, расслаблялся. Сел ответ написать Ульрике фон Мольтке, наконец. Тоже часа три заняло — только письмо… Прогулялся на ночь, потом вспомнил, что пора бы и трухануть ритуально, дабы потенцию и охоту на бабу поддержать: как раз и прошлые четверги, после натуги занятий недельных, себя подпускал к этому делу. Но что-то не вкушается так никакого уж наслаждения, а механика одна: медицина-гигиена… Ну ладно: скоро на живую женушку-бабищу взгромоздимся…

Что же вчера впечатлило?.. Да, после русского класса, где «Вишневый сад» разбирали, староста группы, Бернадетта, пошла со мною в библиотеку — помочь подобрать книги на дальнейшее чтение: Горького, Блока ксероксы сделать — и по пути разговорились. Она из семьи, где 5 братьев, 3 сестры — и не упомнит сразу всех! И говорила, что ничего хорошего американская жизнь уж не породит в Духе. Она участвует в движении за бедных и меньшинства, и женщин. — Но как же: у вас какой шанс великий! — я ей. — Раз разрешена проблема «хлебов», нижнего этажа, материального, на котором все бьются другие страны и никак не могут высокому Духу предаться, а их все затягивает назад, вниз, как вон Россию сейчас: кусок хлеба — проблема, и люди Духа, как моя жена и я, должны снова-здорова силы на это тратить! А вы можете уже утончать душу, дух, там развивать человека и проблемы — в мире Духа, идей, высоких ценностей!

— Нет, не получается так. Надо, чтобы за живое брало, где есть необходимость борьбы. И дух развивается — где о хлебе насущном вопрос!

— Значит, у нас, в России, снова почва для Духа высокого — в нашей сирости и нищете, — заготовлена?

— Выходит, так.

Да, сытость всеобщая. И гаснет стимул, нет страсти к прорыву материально-телесного уровня в обществе и душах людей. Значит, нужна и тут аскеза — в телеорганизме страны-общест- ва, чтобы высокий Дух и идеал зажил, зажегся факел. Отощать должна страна…

Церковный звон раздается. Разве не Дух в этом? Спиритуаль- ность — в ургийной страсти американцев, в изобретательстве, в несмирении с природной данностию устроения всего — как есть, но — переделать!

Но душа при этом — механизируется, груба, мало эмоциональна, у мужчины особенно. И женское движение… — хотел сказать: за утончение душ и сложность эмоций… но, напротив: сама женщина добивается права так же одеревенеть и механизироваться на работе и в спорте и в армии, как мужчина…

Но все же вопрос — метафизический: тут снова психофизический параллелизм. То есть, не выходит Духу развиваться одному: гаснет, если не связан с телом. В успокоенном теле и Дух спит, инертен. В Божестве — нет движения. Потому и надо было Богу, Слову — воплотиться (во Христе), и тогда динамика истории и восхождения Духа человеческого началась.

Или — у девы Бернадетты узкое представление о Духе, идеале и грубое, и не зрит на чистой почве Духа потенций к развитию и не находит там интереса?

И тот же вопрос воскрес — о «хлебах», которым дух зла искушал Христа в пустыне и который в «Легенде о Великом Инквизиторе» подхвачен. И когда Христос ответил: «Не о хлебе едином сыт будет человек, но и о Слове…» — он же не оторвал Слово, но дал в контексте: «Не только хлеб, но и слово», — оставляя хлеб как безусловно правомочный и нужный член сего сочетания. Ибо без ориентации на Хлеб — и Дух не тот, гаснет и киснет…

Надо будет на следующее занятие вынести это — на дискуссию.

— разбирали, и интересно Маша Раскольникова:

— Когда я читала первые два действия, представляла, как это хорошо можно поставить в сумасшедшем доме! Все говорят, друг друга не слушают, одно и тоже бубнят… Театр абсурда…