Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала

В неглубоком овраге весело потрескивали сухие поленья. Гвардейцы сгрудились у костра, выжидающе смотрят на меня.

— Что же вы притихли?

Вскоре люди разговорились. К ним вернулось прежнее боевое настроение. Гляжу на этих парней в солдатских шинелях — и не верится, что позади утомительный марш, атака на холмистой местности, бой в глубине обороны противника.

Возле меня, обхватив йогами пень, примостился боец. Никак не припомню, где же я с ним встречался. Заметив мой пристальный взгляд, минометчик спросил:

— Не узнаете, товарищ гвардии подполковник?

— Не у высот ли Бориловских встречались?

— Так точно. Когда меня ранило, вы еще шинелью прикрывали, успокаивали: Не горюй, Козминых, рана не очень страшная. Отлежишься в госпитале — и к нам. Я и послушался вашего совета, вылечился — и снова в роту. Боялся, не догоню.

Да, я вспомнил эту встречу. Фашисты с ожесточением обрушили на нас шквал огня из пушек и минометов. Несколько юнкерсов беспощадно сбрасывали тяжелые бомбы. Мой танк оказался подле огневых позиций минометчиков.

— Где командир роты? — спросил я у сержанта Мараховского.

— Вон там, — командир расчета показал рукою в сторону.

Я приказал старшему лейтенанту прикрыть наш левый фланг. Тут-то и увидел окровавленного заряжающего Козминых. И вот новая встреча.

— В последующих боях будьте более осторожны, — начал было я.

— Уж извините, товарищ комбриг. Гвардии рядовой Козминых не из тех, кто кланяется пулям и осколкам и прячется за спину других. Воевать буду, как сын России. И не ручаюсь, может, и еще ранит, а то и убьет, но с огневой позиции не уйду.

Я крепко пожал Алексею Алексеевичу Козминых руку.

В тот вечер я побывал у танкистов и пулеметчиков, у батарейцев 76-миллиметровых орудий. Разговаривая с подчиненными, я мог безошибочно определить их настроения и желания. Из бесед сделал вывод: люди рвутся в бой, им хочется побыстрее вымести врага с родной земли. И это не только слова гвардейцы успешно выполнили план боевой и политической подготовки. По долгу службы я доложил комкору, а потом и командарму, что личный состав бригады полностью готов к решению любой боевой задачи.

1944 год. 18 января войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали долговременную оборону противника и, нанося немецко-фашистским захватчикам ощутимые удары, погнали их от города Ленина. А спустя месяц была ликвидирована окруженная группировка фашистских войск на Правобережной Украине в районе Корсунь-Шевченковского.

Подразделения бригады находились в небольшом городке Васильков, что в 40 километрах от столицы Украины. Там мы и услышали эту радостную весть. Работники политотдела приняли сообщение Совинформбюро, размножили его на машинке.

Ко мне подошел начальник политотдела:

— Вы слышали, Михаил Георгиевич, последние известия? — И, не дожидаясь ответа, начал, подражая Левитану, читать: — Войска 2-го Украинского фронта в результате ожесточенных боев, продолжавшихся непрерывно в течение четырнадцати дней, 17 февраля завершили операцию по уничтожению десяти дивизий и одной бригады немцев, окруженных в районе Корсунь-Шевченковского.

В ходе этой операции немцы оставили на поле боя убитыми 52 тысячи. Сдалось в плен 11 тысяч немецких солдат и офицеров. Вся имеющаяся у противника техника захвачена нашими войсками.

Закончив чтение, Михаил Александрович спросил:

— Не провести ли нам митинг?

— Дельная мысль, — поддержал я его. — И лучше общебригадный.

Личный состав выстроился в центре городка. Начальник политотдела зачитал поступивший к тому времени приказ Верховного Главнокомандующего, адресованный генералу армии И. С. Коневу.

Взволнованно прозвучали выступления комсомольца гвардии рядового Козминых, парторга батареи 76-миллиметровых орудий гвардии старшего сержанта Левшунова, коммуниста Любивца и других.

А через несколько дней личный состав бригады отметил 26-ю годовщину Советских Вооруженных Сил. Этому знаменательному событию было посвящено торжественное собрание.

Как только поступила наша корпусная газета Доброволец, в которой был опубликован приказ Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1944 года, состоялись громкие читки этого документа. Помнится, вечером мы с Михаилом Александровичем зашли в одну из хат, в которой временно поселились бойцы. В комнате стояла тишина, только слышен был голос парторга Левшунова, торжественно читавшего приказ об одержанных победах. Затем воины начали оживленно высказывать мнения по отдельным положениям приказа, делились предположениями о том, как будут развиваться события на фронте.

Зима нежданно рано сдавала свои позиции. Подули южные ветры, в снежном насте появились проталины. Весна стремительно вступала в права.

Подразделения бригады, снявшись с обжитых стоянок, в колоннах двинулись в путь. Шли сначала на север, в сторону Киева, потом повернули на запад. Нам предстояло совершить трехсотпятидесятикилометровый марш и выйти в район Острога, что юго-восточнее Ровно.

Марш совершали в тяжелых условиях распутицы, преимущественно ночью. Валил мокрый снег, сырой, промозглый ветер пробирал до костей. Зябко кутаясь в воротники шинелей, бойцы тихо переговаривались между собой. Кто-то зло ругал погоду, в сердцах говоря:

— Ну и слюни распустила зима. Не то что у нас на Урале.

— А ты не хай ее, уже поздно, сегодня первое марта — весна, — отозвался чей-то веселый голос.

На рассвете остановились на небольшом полустанке восточнее города Славута. Здесь предстояло получить продовольствие, боеприпасы, боевую технику — танки, автомашины. Подошел эшелон, на платформах которого были укреплены скрытые серым брезентом танки. Разгружаться будем вечером, под покровом ночи.

Мы, конечно, в те дни не знали, что советское Верховное Главнокомандование решило развернуть в начале марта широкое наступление силами 1, 2 и 3-го Украинских фронтов с целью завершить освобождение Правобережной Украины. Не знали об этом и в штабе командующего Южной группой немецких армий. Противник полагал, что советским войскам понадобится определенное время для осуществления крупной перегруппировки сил фронтов.

А тем временем в сторону фронта шли составы с боевой техникой, боеприпасами, горючим, продовольствием. До начала наступления оставались считанные дни. За это время надо было в строжайшей тайне подтянуть войска на исходные позиции для наступления, разведать вражескую оборону, подвезти к линии фронта в весеннюю распутицу десятки тысяч тонн боеприпасов, горючего, продовольствия.

Уже не спали офицеры штаба фронта, производя расчеты на столь крупную операцию. Не до отдыха было и нам, воинам бригады. Едва стемнело, как мы приступили к разгрузке танков. Сброшены брезенты, и танк за танком спускаются с платформ.