Дмитрий Колокольцов - Экспедиция в Хиву в 1873 году. От Джизака до Хивы. Походный дневник полковника Колокольцова

Мы проехали, по крайней мере, вёрст 10 от лагеря, но всё-таки не могли нагнать командующего войсками и его свиты. Сделав за несколько часов перед тем переход в 20 вёрст, и проскакав ещё теперь 10, лошади наши положительно отказывались скакать далее. Видя невозможность догнать наше начальство и потеряв даже из виду значек командующего войсками, мы дали нашим лошадям идти по воле. Вскоре, со стороны начальства, показался скачущий офицер; мы приостановились, чтобы узнать что нибудь от него. Офицер этот, адъютант 1-го стрелкового [53] батальона подпоручик Детков, объявил нам, что командующий войсками приказал всем вышедшим из лагеря войскам и артилерии возвратиться обратно к месту бивака.

Офицер проскакал далее с этим приказанием, мы также повернули и поехали обратно, сначала шагом, а потом маленькой рысью. Проехав, таким образом, вёрст около пяти, мы должны были снова попасть на дорогу, лежавшую под выстрелами крепостцы; здесь мы наткнулись на наш дивизион конной батареи, который, снимаясь с позиции, вытягивался в одно орудие шагом. Солнце начинало уже склоняться… Только что мы присоединились к дивизиону, неприятель сделал по нам выстрел, и ядро, перелетев довольно высоко над нашими головами, упало далеко за нашей кавалькадой. За этим выстрелом последовал другой, и второе ядро шлёпнуло шагах в десяти от меня и бывших рядом со мной топографского офицера и майора Адеркаса. Мы стали просить ехавшего с нами около орудия штабс-капитана Ермолова, послать неприятелю в ответ хотя одну гранату, но Ермолов не согласился, сказав, что велено идти в лагерь и дивизион уже снялся с позиции, а что завтра туркмены получат хорошее угощение. Во время нашего разговора сплюснутые ядра шлёпали по правую и левую сторону орудий, а дивизион продолжал себе идти тихим шагом, не обращая никакого внимания на падавшие неприятельские снаряды. Несколько времени ещё неприятель провожал нас ядрами, пока мы не вышли из-под сферы его выстрелов.

Командующему войсками, начальнику отряда, их свите и конвою пришлось провести не совсем приятные полчаса. Во время стрельбы из крепостцы в них выпущено было до 30 ядер, из которых одно хлопнуло около Князя Евгения Максимилиановича, обнесло его грязью и мокрым песком; лошадь же доктора Морева, стоявшего подле Князя, два раза прокружилась и вместе с ним упала; полагали, что доктор убит, но, к счастью, он встал невредим. Если бы у туркменов были гранаты, то немного бы уцелело и начальства, и свиты…

Вчера, по возвращении командующего войсками в лагерь, стало известно ещё с вечера, что начальнику отряда, генералу Головачеву, с двумя ротами стрелков и дивизионом конной батареи поручено отправиться рано утром к берегу Аму-дарьи. Цель этого движения заключалась в том, чтобы наказать хивинцев за их вчерашние проделки, сбить их с заречной позиции и из крепостцы и тем дать возможность нашей флотилии, [54] оставшейся вёрст за 12 выше по реке, причалить к нашему берегу; об этом сообщено было одновременно и Зубову.

Сегодня, в шесть часов утра, мы услыхали, со стороны Аму-дарьи, сильные орудийные выстрелы. Хотя было ещё довольно рано, но вся главная квартира была уже на ногах, и лошади стояли у всех осёдланными. По мере усиления доходивших до нас орудийных выстрелов, все лица главной квартиры постепенно стали сходиться у ставки командующего войсками. В это время генерал Кауфман принимал депутацию от жителей Шурахана и четырех представителей от некоторых окрестных кочевых родов, которые накануне ещё писали к командующему войсками и, как мирные жители, просили его покровительства.

Генерал-адъютант фон-Кауфман передал им письменный перевод своего ответа, с тем, чтобы они сделали его известным по всей окрестности. Главный начальник русских войск приглашал всех мирных жителей оставаться на своих местах, по прежнему, заниматься своими полями и хозяйством, и ручался им за то, что ни единому мирному человеку не будет сделано ни малейшего вреда, потому что он ведёт войну не против жителей, а против войск неприязненного правительства. Вместе с тем, командующий войсками предложил депутации пригласить жителей сегодня же начать привозить в наш лагерь для продажи войскам разные продукты и всё, чем они только торгуют на базарах, присовокупив, что, по приходе нашем завтрашнего числа в Шурахан, жители его могут быть совершенно спокойны, что на базаре, всё будет покупаться за наличные деньги и ничего не будет взято у них без платы.

Вечером, часу в шестом, действительно, шураханские жители привезли к нам для продажи разных разностей; всё это было у них раскуплено нами и солдатами, и наши новые поставщики остались, повидимому, очень довольны. В заключение, командующий войсками приказал надеть на четырех выборных халаты; причём, переводчик передал им, чтобы подарки эти они приняли в знак особенного к ним благоволения главного начальника русских войск за то, что шураханцы были первыми мирными жителями, встретившими эти войска.

Вслед затем, генерал Кауфман и вся главная квартира сели на коней и отправились к маленькому отряду, высланному с генералом Головачевым; последний встретил нас словами, что неприятель сбит с позиции и уходит, оставляя свою крепостцу. [55]

Отступление неприятеля ясно было видно с нашего берега: он уходил из своего лагеря, с трудом таща за собою свои два подбитых орудия.

Начальник отряда не мог достаточно нахвалиться меткостью стрельбы нашей конной артилерии, прибавив, что как только определилась дистанция чрез реку и люди несколько приснаровились, то каждая наша граната производила сильное разрушение у туркменов. В отместку же нам, и неприятель, в свою очередь, угощал нас лучше вчерашнего: много удачных выстрелов было пущено им, так что ядра постоянно ложились между орудиями, а под конец у нас убита была в конном дивизионе одна лошадь и раздроблено колесо у одного орудия. Кроме того, была убита также лошадь у командира роты, прикрывавшей батарею. Поблагодарив орудийную прислугу и стрелков, командующий войсками приказал им возвратиться в лагерь.

Тем временем флотилия, под начальством Зубова, должна была проплыть вёрст десять вниз по реке, чтобы достигнуть места нашей стоянки; на этом пространстве флотилии попадались на встречу неприятельские каюки, стоявшие близ противоположного берега, который был усеян конными туркменами, поджидавшими наши суда. Неприятель завязал перестрелку с бывшими на судах людьми, что, однако, не помешало лихому Зубову не только овладеть несколькими каюками, но и производить даже десанты; вскоре стрелки наши совершенно очистили неприятельский берег. Последний захваченный нами каюк был уже в виду всех, когда наша конная батарея замолкла. Зубов увидал, в это время, на неприятельском берегу ещё один каюк, подожжённый самими туркменами; не рассуждая долго о том, ушёл ли неприятель, или только собирается уходить, командир нашего речного флота полетел на своих лодках к противоположному берегу, вырвал, так сказать, каюк из рук неприятеля и, затушив огонь, притащил его к нашему берегу.