Андрей Калиниченко - В небе Балтики

Как символ города-героя,

Адмиралтейская игла.

Вся бронза дышит, как живая,

В граните плещется река,

И ветер ленты развевает

На бескозырке моряка.

И даль пылает золотая,

И синью светят небеса,

И вдруг, до слуха долетая,

Встают из бронзы голоса:

"Мы так за город наш стояли,

Так эту землю берегли,

Что нынче музыкою стали,

Из боя в песню перешли..."

Мы аплодировали и нашему оружейнику, и ленинградскому поэту Н. Брауну, написавшему прекрасное стихотворение.

В тот день многие из нас получили награды. Младшие лейтенанты X. С. Сохиев, С. В. Николаеня, Н. О. Шуянов были награждены орденами Отечественной войны 1-й степени. Я получил первый орден Красной Звезды.

Заместитель командира полка по политчасти А. С. Шабанов от имени командования поздравил нас с награждением и пожелал дальнейших боевых успехов. Слушая комиссара, мы испытывали особое чувство любви к нашей Родине. Воспитанные родной Коммунистической партией, мы сознавали личную ответственность за судьбу любимого Ленинграда. В груди кипела ненависть к врагу. Мы ощутили прилив новых сил и желание драться с врагом до полного разгрома немецко-фашистских оккупантов.

- Дежурному звену принять готовность номер два! - объявил майор Б. М. Смирнов. - Остальным - отдыхать. Разойдись!

Мы кинулись поздравлять друг друга. Сохиев крепко обнял меня и долго не выпускал из рук. К нам прилепились Александр Аносов, Сергей Николаеня, Анатолий Журин, затем, как птицы, налетели наши штурманы, стрелки-радисты, наращивая ком живых людей. А когда страсти улеглись, все принялись внимательно рассматривать полученные ордена и медали.

Каждый по-своему воспринял награду. Пасынков гордился своим орденом, Губанов удивлялся его получению, Шуянов считал себя пока недостойным. Что же такое награда? Видимо, это не только праздник для самого отмеченного, но и напоминание всем остальным о том, что нужно еще лучше выполнять боевые задания.

- Ну, мушкетеры, поздравляю, - улыбаясь, пожал нам руки подошедший майор Д. Д. Бородавка.

Веселые и возбужденные, покидали мы аэродром и уезжали на ужин. Столовая служила не только местом приема пищи. Вечером здесь встречались мы после напряженной боевой работы.

Возле столовой собралось много людей. Ждали командира полка. Вскоре подъехала эмка. Из машины вышли М. А. Курочкин и его замполит М. А. Шабанов.

- Всем к столу! - пригласил комиссар.

Шумной гурьбой заполнили столовую. Столы были сдвинуты в два ряда и заранее накрыты. Мы заняли свои места, начался ужин.

Появился полковой баянист сержант А. Ф. Сандраков. Кудрявый, невысокого роста, он растянул меха баяна и полилась мелодия знакомой всем песни "Вечер на рейде", Мы дружно подхватили припев:

Прощай, любимый город!

Уходим завтра в море...

В общежитие вернулись поздно вечером. Николая Шуянова у подъезда ждала жена. Она немного посидела у нас и заторопилась домой.

- Клава, ты не забыла поздравить мужа с наградой? - спросил ее Журин.

- Как же, поздравила, - ответила Шуянова. - У меня тоже есть награда медаль "За оборону Ленинграда".

- Вот этого не знал! - удивился Ж урин. - От души поздравляю! Хотя, по правде сказать, ты не медаль, а орден заслужила.

- Эта медаль мне дороже любого ордена. Я получила ее за оборону родного города в самый тяжелый период блокады.

...В эту ночь мы легли спать поздно. А теперь всем хотелось "добрать", поскольку в ближайшие часы боевого вылета не предвиделось. Усенко улегся на нарах в землянке, Губанов пристроился в оружейной палатке, Журин - на ящике под крылом самолета. Мы с Николаеней вышли из накуренной землянки. На пригорке сидел в глубокой задумчивости Сохиев. Легкий ветерок доносил запах сена, от которого приятно кружилась голова.

- Что, Харитоша, нездоровится? - присев рядом, спросил я его. - Есть папироска?

- Да нет, здоровье в порядке, - ответил он, протягивая портсигар.

- А что грустный такой? - допытывался Николаеня. Мы закурили.

- Понимаешь, Серега, тоскливо щемит сердце по родным местам. Давно я не был в родной Осетии.

- Понимаю, дружище. Велико желание побывать дома, но... одним словом, война.

- А вы знаете, други, как хорошо в наших предгорных степях! размечтался Сохиев.

Никто из нас тогда еще в Осетии не был. А он, Харитон Сохиев, с детства впитал в себя степные ароматы.

- Степь у нас хороша в любое время года. Идешь весенним утром по росистой траве и всем существом ощущаешь живое дыхание природы. Солнце щедро заливает землю ярким светом. Высоко в небе звенят жаворонки. А какой воздух! Осенью степь иная: легкий ветерок теребит сухие травы, разнося по степи нежные ароматы. Земля отдала свои соки растениям и, как бы отдыхая, снова дожидается своей поры.

Сохиев замолчал. Я вспомнил свою Харьковщину, милые сердцу родные края, где прошло мое детство и куда теперь так тянуло. Всего несколько дней тому назад наши войска освободили Харьков, и я еще не знал, что случилось с моими родителями, живы ли они. В душе кипела ненависть к немецко-фашистским мерзавцам, напавшим на нас и оккупировавшим родную землю.

Вскоре мы получили задание - уничтожить батарею осадной артиллерии, обстреливающую Ленинград из района Беззаботное.

- Снова батареи, - со вздохом сказал Николаеня. Ему явно не нравилась эта цель, так сильно прикрытая зенитным огнем и хорошо замаскированная.

Четверку "Петляковых" вел Юрий Косенко. Я шел с ним в паре, справа Сохиев с Николаеней. Плотные слоистые облака, словно купол парашюта, закрывали небо. На их фоне четко вырисовывались силуэты самолетов. Только мы пересекли линию фронта, как вражеские зенитки открыли огонь. Мы оказались у них на виду, как на ладони. Надо бы увеличить высоту, но сверху, подобно огромному прессу, давили свинцовые тучи, прижимая нас к земле. Десятки снарядов рвались вокруг. Маневрировать приходилось только по горизонтали.

Лавируя среди разрывов, пара Сохиева отошла чуть вправо. Однако снаряды следующего залпа стали снова рваться рядом. Сохиев и Николаеня взяли еще правее. Но дальше отворачивать было уже нельзя - начинался боевой курс. Где же цель? Батарея осадной артиллерии зарыта в землю и сверху замаскирована ветками деревьев. Ее можно распознать по вспышкам огня. Вот она! Так держать! В последний момент я увидел, как Сохиев бросил свой самолет в отвесное пике. Николаеня последовал за Н1?м, но в тот же миг зенитный снаряд раздробил хвостовое оперение его самолета. Неуправляемая машина, груженная бомбами, начала падать. А через несколько секунд я увидел на земле огромный столб черного дыма.

Выйдя из пикирования, Сохиев спросил штурмана и стрелка-радиста:

- Ищите Сергея, где он.

Сохиев не знал, что летчика Николаени, штурмана Зеленкова и стрелка-радиста Талалакина уже нет в живых.