Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса

Насмерть схватывался с Гайдаром и Чубайсом на заседаниях правительства министр промышленности России Александр Титкин. Он был опытным инженером-конструктором: работал директором производства «Атоммаша», генеральным директором Балаховского машиностроительного завода, потом — Тульского объединения «Тяжпродмаш». Поддался обаянию Ельцина и отказался от депутатского мандата, чтобы заняться реформами непосредственно. Как он страдал от осознания своей беспомощности! Мосты к возращению на другой берег сжег, на этом — пьяная вседозволенность необольшевичков. Они с ним нисколько не цацкались: за его спиной пускали в продажу лучшие заводы, обеспечивавшие безопасность страны. Многие предприятия через подставные фирмы были куплены иностранцами — и тут же по разным причинам закрыты.

— Вы действуете, как барсеточники, — шумел Титкин на Гайдара с Чубайсом

Он апеллировал к президенту. Те тоже жаловались: не понимает сути реформ. Перед Ельциным уже в который раз вставал выбор. И он снова сделал его: взял да и упразднил министерство промышленности.

Но я о запасных аэродромах. Которые засветились позже теплыми огнями коммерческих банков, финансовых корпораций, институтов транзитной экономики и т. д. Если гайдаровская братия по-черному грабила собственность министерств во главе с чужаками, то до активов своих ведомств посторонних не подпускали — берегла для раздела между собой. Особенно это касалось курицы, приносившей золотые яички — Министерства внешнеэкономических связей (МВЭС).

При той политической ситуации Авен вполне мог занять пост вице-премьера, отвечающего за стратегию реформ по-бнайбрит-ски. И Ельцин утвердил бы его без звука. Но должность «воздушного» вице-премьера (без права направлять финансово-имущественные потоки), хоть и почетна, а дивидендов — никаких. И Авен выбрал для себя тихое, но очень доходное место — главы МВЭС.

Старые друзья порекомендовали Петру Олеговичу присмотреться к Михаилу Ефимовичу Фрадкову, представлявшему Россию при ГАТТ (теперь — Всемирная торговая организация — ВТО). Это потом Фрадков станет чуть-чуть набираться вальяжности на должностях министра и премьера правительства, а в 92-м он выглядел чиновничком тридцать второго разряда. Такие как раз умеют и торговать и приторговывать. Авен присмотрелся и взял его к себе замом министра. Вместе они начали составлять план приватизации активов МВЭС.

Когда Пятый съезд депутатов дал президенту дополнительные полномочия, Титкин и я предложили Ельцину ввести временно госмонополию на внешнюю торговлю нефтепродуктами и зерном. Временно — пока не уляжется пыль хозяйственной неразберихи и не появится институциональная база, способная действовать кнутом и пряником тарифной политики.

Горбачевские реформы загнали половину российской экономики в тень, прекратились экспортные поставки машин, оборудования, наукоемкой и другой промышленной продукции. Коммерсанты гнали за рубеж лишь нефть и зерно, присваивая выручку и оставляя голодной стране только крохи в виде обязательных валютных отчислений.

Еще в 88-м году, до обрушения экономики от горбачевско-рыжковского атомного налета государственное внешнеторговое объединение «Союзнефтеэкспорт» поставило на мировые рынки 125,8 миллиона тонн нефти и 57,5 миллиона тонн нефтепродуктов, значительно пополнив казну. А на момент нашего разговора с Ельциным в России уже орудовало 150 фирм-экспортеров горючего сырья, которые до предела сбили на него цену в отчаянной борьбе за покупателя. Ни одна нефтедобывающая страна не позволяла себе такой глупости. И вообще все нормальные государства, включая Швецию, Японию, Италию, Норвегию, Германию, Бразилию, Индию и т. д., старались жестко регулировать внешнеэкономическую деятельность в интересах своих народов.

Ельцин на наше с Титкиным предложение пожевал губами, помолчал и перевел разговор на другую тему. Это было на заседании правительства, президент — глава кабинета министров должен был ставить вопрос на голосование, но он проигнорировал его.

А Гайдар с Авеном приготовили для Ельцина проект указа «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР». И Борис Николаевич подписал его 15 ноября 91-го года.

Где он подмахнул документ, не знаю. Но знаю, как он иногда это делал. Приедешь в рабочее время к нему на дачу по какому-то делу, Наина Иосифовна покажет рукой в дальний угол царских угодий, где старица Москвы-реки отгорожена от основного русла земляной дамбой: «Там он!» Спустишься по мощеной дорожке, и вот он Хозяин Земли Русской, восседавший на берегу в походном кресле с двумя удочками. Рядом — подкормка, банки с дождевыми червями и тесто формы теннисного мяча. А в сторонке автофургон с правительственной связью и дремлющей охраной. «Борис Николаевич работает с документами».

— Что-то надо подписать? — спросит нетерпеливо президент, искоса поглядывая на поплавки. Рыбаки не любят, когда возле них толкутся посторонние люди. Кому надо пропихнуть что-то свое — подписывали.

Указ давал полную волю торговцам нефтью. А шестой его пункт гласил: «Отменить на территории РСФСР все виды обязательных валютных отчислений, а также налоги на экспорт и импорт товаров (работ и услуг), установленные Президентом СССР и органами Союза ССР». Крохотные фирмы-экспортеры росли, как на дрожжах. Ребята в малиновых пиджаках заполонили Европу, предлагая нефть по бросовые ценам.

Я помню круглые глаза Ельцина, когда мы стали подбивать итоги первого квартала 92-го. Еще вчера Россия имела положительное внешнеторговое сальдо — плюс полтора миллиарда долларов, а тут сразу получила минус 2,5 миллиарда. Валютные резервы на нуле — надо срочно бежать в МВФ за кредитами. Все доходы от внешнеэкономической деятельности сократились за квартал в семь раз. Ельцин не горюнился бы из-за таких пустяков. Да вот беда — по стране катился ропот недовольства, а любая угроза личной власти беспокоила его больше всего.

Он стал спускать на Авена собак, а тот вместе с Гайдаром начал вводить институт спецэкспортеров — рассадник коррупции. За взятки чиновникам Петра Олеговича спецэкспортером мог стать даже полотер из клуба филателистов.

Со временем я только укреплялся во мнении, что надо было вводить госмонополию на внешнюю торговлю нефтью, да не на месяцы — на годы. И ужесточать народный контроль за использованием прибылей. Тогда вместо яхт, королевских замков и футбольных клубов наперсточников — Абрамовичей были бы у России новые детсады, школы, больницы. А если невтерпеж было шустрякам-абрамовичам торговать — шили бы, к примеру, сапожки для дам, изобретали и производили машины и гнали бы за рубеж, оставляя в стране налоги. Правда для этого кроме пещерной жадности надо еще светлые головы иметь на плечах.