Вацлав Янечек - С автоматом в руках

То, что Адольфа оставили на заставе, безусловно, противоречило всем правилам. Жил он по-прежнему в чулане. Топил печь в канцелярии у дежурного, чистил конюшню, помогал Ярде Мачеку на кухне. Там он наедался вдоволь и курил. Это была одна из его слабостей, о другой речь впереди... Адольф умел и готовить, и, хотя повар не знал по-немецки ни слова, им всегда удавалось договориться, и еда получалась хорошей. Ярда раздобыл для немца одежду, отвел постричься к Динару, и внешний вид Адольфа изменился до неузнаваемости. Он был трудолюбив и, действительно, умел все: перешил вещи, которые получил; обмазал в кухне печь и в конце концов взялся за починку старого радиоприемника. Особую симпатию он испытывал к ребятам из отделения Хлоупека: носил им дрова, чистил сапоги и гладил брюки. Через четырнадцать дней он уже пользовался полной свободой и мог ходить куда хотел. Без разрешения он ничего не брал, в еде был непривередлив и бывал бесконечно благодарен за пачку сигарет. Вскоре его знали все жители в деревне.

В первый раз беда стряслась с ним незадолго до рождества. Сидя на бочке в магазине, он выпил с Ярдой Мачеком чего-то крепкого. Потом кто-то угостил его еще и пивом, и Адольф пришел в хорошее расположение духа. Между тем он потребовался Пачесу: надо было наколоть дров. Об этом Адольфу за очередной бутылкой пива сообщил Стромек. Немец выпил еще на дорожку и довольно неуверенным шагом направился к дому Пачеса. Он был рад, что в его помощи кто-то нуждается, ему нравилась молодая, болезненная жена Пачеса, и он с удовольствием выполнял разную работу у них дома. Вид у него был не очень здоровый, и Пачесова, чтобы подкрепить его, сварила крепкий грог... В дровяной сарай Адольф пришел пьяный до потери сознания и принялся рубить все, что попало под руку. Он разбил окно, расколол десять здоровенных досок и поломал экипаж штабного вахмистра. Закончив свой труд, Адольф, не попрощавшись, отправился восвояси, но по дороге столкнулся с Пачесом. Штабной вахмистр бросился было прямо в сарай, схватил кнут и помчался к заставе, однако Адольфа и след простыл. Он не пришел даже к ужину и появился только поздно вечером. На следующий день всю вину свалили на добрую пани Пачесову, но Адольф должен был все привести в порядок. Он отремонтировал экипаж, раздобыл новые доски, привел в порядок сарай и вставил стекло в окно. Пачес теперь посмеивался, вспоминая тот случай, но все же предупредил своих подчиненных, чтобы те не давали Адольфу алкогольных напитков. Это распоряжение, однако, не всегда выполнялось...

И вот наступил сочельник, первый для них на границе. Стол ломился от яств, в его сервировке принял участие сам хозяин ресторана Киндл, вызвавшийся помочь Ярде. Зеленая креповая бумага приглушала свет лампы на потолке. Возле каждой тарелки лежал посыпанный сахаром замечательный рождественский пирог, пекла который тетя Благоутова. Хозяин ресторана, дипломированный кондитер, испек фантастические торты; в связи с торжественным случаем он снабдил пограничников и посудой. После обеда ребята навестили в деревне своих знакомых и друзей, пожелали им хорошо провести праздник и немного выпили. Адольфу тоже кое-что перепало. Его нельзя было узнать: в белой рубашке с галстуком бабочкой, в черном костюме, в совершенно новых полуботинках.

- Пижон, - обратился к нему Храстецкий, - где твоя гармошка?

- Здесь, - показал Адольф под кухонный стол, где обычно держал ее.

- Вы что, и в самом деле за праздничный стол вместе с нами посадите немца? - сказал Репка. - Быстро же вы обо всем забыли! Нечего ему здесь делать!

Ребят эти слова привели в замешательство. Стромек, обернувшись к Репке, решительно заявил:

- Ты это оставь! Тебе что, прочитать лекцию о том, что немцы бывают разные? Не все же фашисты. Ты сам рассказывал, что к тебе относились по-разному, когда ты был в рейхе. А Адольф? Если б ты его понимал, то узнал бы кое-что. Это рабочий, такой же, каким был я.

Репка со злостью махнул рукой и вышел из столовой. Адольф робко улыбнулся.

- Дурак, - проворчал Стромек, - как что не по нему, сразу умчится. Ну ничего, сейчас он вернется.

К семи часам пришел Пачес, жена осталась с детьми. Когда уселись за стол, он всех поздравил и с каждым чокнулся, в том числе и с Адольфом, который вместе с Мачеком и Гулой стоял в дверях кухни в роли официанта.

- Ну, поехали, - распорядился повар, и торжественный ужин начался. Репка тоже уже давно сидел за столом. Адольф в белой рубашке разносил блюда, убирал тарелки, поддерживал огонь в печи. Мачек одинаково заботливо относился к каждому отделению. Это был самоотверженный, верный товарищ, хотя иногда и несколько несдержанный.

Интендант Тонда погасил лампу и зажег свечи на елке. Все притихли, вспоминая о доме, о родных, о матерях, которые прислали своим мальчикам на заставу к рождеству массу гостинцев. Все, кроме личных подарков, ребята отдали интенданту и теперь узнавали на блюдах сласти, присланные их мамочками. Репка чокнулся с Адольфом, немец пришел в восторг и выбежал из столовой. Вскоре он вернулся, протирая мокрые от слез очки.

После ужина в приподнятом настроении все как были в рубашках отправились с гармошкой в деревню, пели колядки под окнами у Зимы, у Пачесов и Киндлов, затем снова вернулись в теплую столовую. Мила Шикл принес вторую гармошку, интендант Тонда пришел с тромбоном, Мачек колотил в такт по кастрюле. Все вокруг ходило ходуном.

Цыган незаметно вышел из дома. Яниш сейчас вспоминал светящееся в темноте окошко небольшого лесного особняка, Ярославу, ее поцелуи и объятия. Вслед за ним из дома вышел и Храстецкий. Так они и стояли рядом на морозном воздухе и молчали. "О боже!" - вздохнул Храстецкий: воспоминания охватили и его.

Зима кончилась. Никто из ребят не переболел, и Пачес только радовался. Снег таял. Потоки воды сливались в ручьи, и только просеки да лесные тропинки, по которым ходили пограничники, все еще были покрыты льдом. Теперь уже не надо было топить, и работы у Адольфа поубавилось. Он обладал изумительной интуицией, например, всегда предвидел приезд кого-нибудь из начальства и прятался, а по окончании визита появлялся снова.

С приходом лета увеличилось число задержанных, стремившихся на Запад. Это были главным образом молодые люди, искавшие за границей приключений, о которых читали или слышали. Других толкали за границу родственные связи, семейные неурядицы или боязнь ответственности за совершенное преступление. Как-то пограничники задержали даже марокканца... Большинство задержаний пришлось на долю ребят с заставы, и это был их лучший аргумент в споре с таможенниками. Теперь их уже нельзя было назвать неопытными или слишком юными для выполнения поставленной перед ними задачи. Они не считались со временем и знали на своем участке каждый пень и камень. Однако все равно продолжали учиться и раз-другой в месяц сдавали специальные экзамены. Не дожидаясь инструкций, они организовали коллективную охрану государственной границы. Стоило появиться кому-то незнакомому, как местные жители сообщали об этом на заставу. Не раз местные жители сами задерживали неизвестных. Это не всегда были люди, пытавшиеся перейти границу. На заставу иногда доставляли работников районных организаций, грибников или приехавших в гости, но в таких случаях все быстро выяснялось.