Брайан Бойд - Владимир Набоков: русские годы

Политические настроения в России еще более накалились во время так называемой банкетной кампании в ноябре — декабре 1904 года. На многочисленных банкетах, которые широко освещались в газетах, ораторы один за другим требовали всесторонних реформ. В «Других берегах» Набоков вспоминает, как на одном из официальных банкетов его отец «отказался поднять бокал за здоровье монарха» 13 13 ДБ, 169; ПГ, 465. . К концу этого же года, когда газета «Право» открыто призывала к окончанию войны и реорганизации государственной системы, оппозиционность В.Д. Набокова стала намного более резкой. Граф Сергей Витте, председатель Совета министров и фактический глава правительства, предложил В.Д. Набокову какой-то пост, но услышал в ответ, что «существующему режиму он ни в чем и никакого содействия оказывать не будет» 14 14 Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960, т. 2, 373; Э. Филд (Life, 72), основываясь на нескольких неверно понятых свидетельствах, утверждает, что всего за месяц до того, как ВДН в январе 1905 г. был лишен камергерского звания, «ему пришлось заказать новый мундир, чтобы являться ко двору». Нелепая ошибка, которую можно объяснить лишь тем, что автор ничего не знает об антиправительственной позиции ВДН в декабре 1904 г. .

В конце 1904 года Лига Освобождения, ставившая одной из своих задач политизацию быстро растущего рабочего движения в Санкт-Петербурге, привлекла к ее решению священника Г.А. Гапона, который был одновременно профсоюзным лидером и полицейским агентом. В начале 1905 года вспыхнула забастовка на Путиловском заводе. 7 (20) января к стачке, охватившей почти все заводы и фабрики столицы, присоединилось уже свыше ста тысяч рабочих. Более двухсот тысяч человек приняли участие в организованном Гапоном шествии: утром 9 (22) января с разных окраин города к центру, к Зимнему дворцу, двинулись колонны рабочих с портретами царя, крестами, хоругвями и иконами: они хотели вручить Николаю II петицию, в которой подтверждали свою верность государю и в то же время требовали от него радикальных реформ. Их уже ждали войска, и, когда демонстранты отказались разойтись, по ним открыли огонь: более ста человек было убито и почти тысяча ранены. На Мариинской площади в нескольких сотнях метров от дома Набоковых конные жандармы открыли огонь по одной из колонн демонстрантов, сбивая выстрелами ребятишек, прятавшихся в ветвях деревьев 15 15 Письмо ЕС к ББ от 26 октября 1985; ДБ, 168; ПГ, 474. .

В.Д. Набоков, с 1903 года гласный в Петербургской городской думе, через три дня после Кровавого воскресенья произнес на ее заседании гневную речь о расстреле рабочих и предложил выделить на помощь семьям погибших 25 000 рублей. Поскольку цензура в течение нескольких недель после трагедии особенно свирепствовала, сообщение о его выступлении поместила лишь одна газета, а из опубликованных протоколов заседаний Думы оно даже было изъято 16 16 Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе, 269; Русские ведомости, 1905, 15 (28) января; Журнал заседания Городской Думы, 1905, № 9. . Но реакция не заставила себя ждать. В течение одной недели В.Д. Набокова лишили места в Училище правоведения и придворного титула камергера 17 17 Официальный документ, 1905, 27 апреля, АВН. ВН полагал, что это произошло из-за статьи ВДН о кишиневском погроме почти двумя годами раньше (ПГ, 465). Э. Филд цитирует А. Тыркову-Вильямс («После 9 января Набоков произнес в Петербургской городской Думе… негодующую речь против расстрела рабочих. За это его лишили камергерства») и заявляет: «Это расходящееся с общепринятым объяснение не подтверждается никакими другими источниками, однако много сказок может поведать Клио, богиня истории» (ПГ, 74). Филд не ссылается на эти «другие источники», которые, вероятно, ограничиваются книгой «Память, говори», и ему невдомек, что в этом случае ВН, поверив очередной неточности ССН, допустил ошибку. . Он, однако, не жалел, что его отлучили от такого двора, и «преспокойно поместил в газетах объявление о продаже придворного мундира» 18 18 ДБ, 169; ПГ, 465. .

Антиправительственная позиция Набокова-старшего становилась все более определенной, а Набоков-младший тем временем тоже определял свое место в жизни. В ту зиму он уже был «писателем»:

Я начал сочинять еще совсем ребенком: хорошо помню, что в пять лет в Петербурге… я обычно рассказывал себе, лежа в постели или во время игры, самые разные истории — чаще всего героические приключения. Вокруг меня и сквозь меня проходила череда образов 19 19 Интервью Анри Жатона (Henri Jaton) с ВН для Radio Suisse Romande, 1963, 5 октября, АВН, машинопись. .

Зима в Санкт-Петербурге выдалась короче, чем обычно. Чтобы избежать толков среди родственников и знакомых, которые были недовольны его политической деятельностью, Владимир Дмитриевич недели через две после своего выступления по поводу Кровавого воскресенья решил на некоторое время уехать с семьей за границу 20 20 Письмо ВДН к М.П. Шубинскому от 27 января (9 февраля) 1905, ЦГИА, ф. 1801; письмо ВДН к А.Ф. Кони, примерно январь — февраль 1905, ИРЛИ, ф. 134, оп. 3, д. 1159; И.В. Гессен (см. его «В двух веках», 154) ошибочно датирует отъезд Набоковых началом 1904-го, а не 1905 года. .

В «Других берегах» Набоков вновь и вновь воспроизводит образы, отпечатавшиеся в его памяти яркими цветными картинками из календаря, на которых время стерло даты. «Чтобы правильно расставить во времени некоторые мои ранние воспоминания, — признается он, — мне приходится равняться по кометам и затмениям, как делает историк, датирующий обрывки саг» 21 21 ДБ, 17; ПГ, 343. . Он живо вспоминал, как поезд, на котором они ехали из Милана в Аббацию, зашел — будто скрываясь от грозы — в Сен-Готардский туннель, чтобы выбраться из него на ослепительно-яркий свет, к радуге, зависшей над скалой. В конце 1940-х годов, когда он обдумывал свою автобиографию, он датировал этот эпизод 1905 годом, но затем отнес его к 1904 году. В первый раз он был прав.

В Аббации они поселились у сестры В.Д. Набокова Наталии де Петерсон (ее муж был русским консулом в расположенном поблизости Фиуме, ныне Риека, Югославия) на снятой внаем вилле «Нептун» с башней и настоящими бойницами. В то время Аббация (ныне Опатия) была модным среди аристократов Австро-Венгерской империи курортом. Но Владимиру он не могли заменить дом, далекую Выру.

…Предаваясь мечтам во время сиесты, при спущенных шторах, в детской моей постели, я бывало поворачивался на живот, — и старательно, любовно, безнадежно, с художественным совершенством в подробностях (трудно совместимым с нелепо малым числом сознательных лет), пятилетний изгнанник чертил пальцем на подушке дорогу вдоль высокого парка… зеленые столбы и навес подъезда, все ступени его… 22 22 ДБ, 65; ПГ, 376; письмо ВДН к П.Л. Васкелю от 26 июня (9 июля) 1905, ГПБ, ф. 123, д. 317.