Брайан Бойд - Владимир Набоков: русские годы

Самым близким другом Владимира Сирина из всех членов этого кружка был Иван Лукаш (1892–1940). Его мальчишеское пухлое лицо, нос пуговкой и галстук-бабочка как-то не вязались с ранней лысиной и трубкой: он то яростно сжимал ее в зубах, то размахивал ею в воздухе, когда мерил комнату шагами и развивал очередные литературные планы. Его проза была по-настоящему трехмерной, однако ей не хватало игры мысли. Умея увидеть и представить конкретное, обладая даже излишним запасом прилагательных и существительных, он часто загромождал свои произведения множеством аляповатых или пыльных предметов, как в какой-то заполненной до отказа антикварной лавке или на съемке безвкусного исторического фильма (правда, шеститомный «Laroussee» 1931 года сравнил его с Бальзаком). Сирин, который был на семь лет младше Лукаша, вскоре превзошел своего друга на литературном поприще — особенно после того, как Лукаш женился и начал писать по одному рассказу в неделю, чтобы содержать семью. Набоков публично называл его замечательным писателем, но в письме матери так оценил его творчество: «Лукаш пишет плохие рассказы прекрасным своим языком». Однако никогда больше и ни с одним писателем у Набокова не будет такого тесного контакта в работе, как с задиристым Лукашем 16 16 TD, 142. Письмо ВН к ЕИН, примерно июль 1924, АВН; интервью ББ с ВеН, 1981, декабрь; см. также стихотворения «Подруга боксера» (написано 16 ноября 1922), Наш мир, 1924, 11 мая, 1–2; СРП1, 622; «Гекзаметры: Ивану Лукашу» (написано 5 июня 1923), альбом ЕИН, АВН. .

Первые четыре книги Набокова-Сирина вышли одна за другой в течение четырех месяцев: в ноябре 1922 года — «Николка Персик», в декабре — «Гроздь», в январе 1923 года — «Горний путь» и в марте 1923 года — «Аня в Стране чудес» 17 17 ББ. Nabokov Bibliography: Aspects of the Emigre Period, VNRN, 1983, 11, (осень), 21–24; Дни, 1923, 25 марта. .

Переводы Сирина были приняты хорошо, но те несколько рецензентов, которые откликнулись на его сборники, с недоумением говорили об отсутствии непосредственности и глубины в стихах, хотя и отмечали проблески таланта и техническое мастерство. Критика была справедливой: молодой Сирин так часто повторял чужие прилагательные, чужое чувство удивления перед жизнью, чужие восторги и печали, что его стихи больше похожи на поэтическую бутафорию, чем на подлинную поэзию. Однако проницательные рецензенты уже тогда смогли рассмотреть некоторые черты того Набокова, которого мы знаем: смелая звукопись («В Назарете — на заре»), острое видение (след на песке, постепенно наполняющийся мерцающей водой), неожиданные детали (распятый Христос вспоминает вдруг стружки на полу, под верстаком отца). Заметив такие достоинства, автор лучшей рецензии на сборники Сирина Ю.И. Айхенвальд говорил о нем Ходасевичу как о талантливом молодом поэте 18 18 Берберова Нина. Курсив мой. М., 1996, 367. .

В своей рецензии Ю.И. Айхенвальд [79] В эмиграции он вначале подписывался псевдонимом «Б. Каменецкий», чтобы не навлекать неприятности на семью, остававшуюся в России. предпочитает «Горний путь» (стихотворения 1918–1921 годов) сборнику «Гроздь» (стихотворения 1921–1922 годов) 19 19 Руль, 1923, 28 ноября. . Он не ошибся. Уже в конце жизни Набоков отобрал для своего последнего поэтического сборника 153 стихотворения: 32 стихотворения — одну пятую часть книги — из «Горнего пути» и всего 7 из 37 стихотворений «Грозди». Можно было бы предположить, что в более тонкую книжку стихи попадали после более строгого отбора, но на самом деле это было не так; стихотворения сборника «Гроздь» написаны в течение десяти месяцев (конец июня 1921 — апрель 1922 года), причем большая их часть — в первые два месяца этого периода 20 20 ВН, поэтические альбомы, 1918–1923, АВН. . Набоков отобрал для своей книги слишком много стихов, не осознавая, что большинство из них были всего лишь поделками способного ученика. Однако сборник «Гроздь» для Набокова стал вехой на пути к организованности (хотя и не к великолепию или легкости) пушкинского стиха: набоковские метры удивительно напоминают метры «Евгения Онегина» 21 21 Smith Gerald S. Nabokov and Russian Verse Forms // Russian Literature Triquarterly, 1990,24. .

Несмотря на холодный эстетизм стихов «Грозди», Набоков начал писать их в пылу любовной лихорадки, в первые, головокружительно счастливые месяцы его знакомства со Светланой. Разумеется, после помолвки он погружался в суматоху литературной жизни Берлина лишь в те часы, которые не проводил вместе с ней — как и прежде, в Лихтерфельде, в доме ее родителей, или теперь уже и на Зекзишештрассе.

Позднее Набокову нравилось думать, что, возвращаясь от Светланы на трамвае из Лихтерфельде, он не раз ехал в одном вагоне с Кафкой:

Невозможно забыть его лицо, обтянутое бледной кожей, эти совершенно необыкновенные глаза, гипнотические глаза, сверкающие из глубины. Когда много лет спустя я впервые увидел фотографию Кафки, я сразу же его узнал. Представьте только — я мог бы говорить с Кафкой.

Набоков считал, что эти встречи в трамвае Берлин — Лихтерфельде происходили, когда он возвращался домой от Зивертов, но у них он бывал осенью 1921 или 1922 года, а не 1922 или 1923 года, как он ошибочно указал. Кафка же вместе со своей Дорой приехал в Берлин лишь в сентябре 1923 года. Набоков знал, что это были лишь «теоретически возможные мимолетные встречи с Кафкой», в которых смешаны мечта и память. Как заметила по этому поводу Вера Евсеевна Набокова, это «воспоминание родилось много лет спустя» 22 22 Appel A., Jr. Remembering Nabokov//Quennell, 19–20; письмо ВеН к Аппелю от 2 октября 1970. . За неделю до Рождества 1922 года Набоков смог подарить Светлане экземпляр только что вышедшего сборника «Гроздь», один из разделов которого был посвящен ей. Но ни сборники стихов молодого Набокова, ни его изящные переводы, выходившие один за другим, не могли удовлетворить горного инженера Романа Зиверта и его жену. Набоков не выполнил условия помолвки, не нашел себе постоянного места, и родители не решились доверить молодому мечтателю и денди свою семнадцатилетнюю дочь. Когда 9 января Владимир пришел к Зивертам, ему объявили, что его помолвка со Светланой расторгнута. Он со слезами на глазах выслушал объяснения: она молода, он не устроен. Сама Светлана вняла родительским доводам и согласилась уехать в Бад-Киссинген. Что ему оставалось делать? 23 23 Письма Светланы Андроде Ланжерон к ББ, декабрь 1983 — ноябрь 1984.

Только писать. В тот день он написал стихотворение «Finis», в ритмических перебоях и разбитых фразах которого, столь необычных для его поэзии, печаль сливается с мучительной растерянностью. Хотя Набоков никогда не принимал романтических представлений о том, что поэзия должна быть непосредственным выражением чувств, он говорил также, что для создания шедевра нужна «большая глубина духа» 24 24 Источник не найден. . Несомненно, разрыв со Светланой высвободил в нем новую энергию. За три оставшиеся недели января он написал пятнадцать стихотворений, которые впоследствии счел возможным включить в сборник избранной поэзии, а также пять менее удачных стихов и сделал несколько переводов из Теннисона, из Байрона, Лэма и Мюссе. Гордыня и самолюбование портят его неудачные стихи, но лучшие из них полны страсти («…И все, что было, все, что будет…») и фантазии («В кастильском переулке») 25 25 ВН, поэтический альбом, январь — ноябрь 1923, АВН. .