Брайан Бойд - Владимир Набоков: русские годы

Пока Набокова не было в Берлине, в «Руле» появился новый автор, напечатавший несколько переводов «Богомильских легенд» болгарского писателя Н. Райнова, — Вера Слоним. Она подписывалась просто «В.С.» — не путать с В. Сириным. 24 июня в «Руле» было напечатано новое стихотворение самого Сирина — «Встреча», и по крайней мере одна читательница безошибочно увидела в его строках свидетельство того, что она, почти незнакомка, вызвала у автора страстный интерес. Они обменялись письмами. 29 июля в «Руле» появилось новое стихотворение Сирина, написанное десятью днями ранее в Тулоне и помещенное рядом с переводом В.С. рассказа Эдгара По «Безмолвие», — поистине безупречная литературная преамбула к их роману, в уединении и на людях, в письмах и в газете, в стихах и прозе.

В конце июля Набоков заехал в Марсель и здесь, в самой мрачной части города, набрел на крошечный русский ресторанчик, который его околдовал. Он написал Вере Слоним, что стал завсегдатаем этого заведения:

…с русскими матросами, и никто не знает, кто я и откуда, и сам я удивляюсь, что когда-то носил галстук и тонкие носки… С улицы тянет кисловатой свежестью и гулом портовых ночей, и, слушая и глядя, я думал о том, что помню наизусть Ронсара и знаю названия черепных костей, бактерий, растительных сортов… Очень тянет меня в Африку и в Азию. Мне предложили место кочегара на судне, идущем в Индо-Китай 46 46 Письмо ВН к Вере Слоним, июль 1923, АВН. .

Набокову не суждено было стать ни Мелвиллом или Конрадом, ни Джеком Лондоном или О'Нилом, но даже этого порыва морского ветра ему хватило, чтобы написать несколько месяцев спустя рассказ с солоноватым привкусом моря — «Порт».

Во второй неделе августа Набоков отправился в Берлин, остановившись по дороге в Ницце и Париже. Он приехал домой 19 августа и разыскал Веру Слоним сразу же, как только она вернулась в Берлин после летнего отдыха 47 47 Письмо ВН к Вере Слоним, июль 1923; паспорт, LCNA; ВН, стихотворный альбом, январь — ноябрь 1923; письмо ВеН к ББ от 2 мая 1986. .

Вскоре они обнаружили, что в прошлом пути их несколько раз чуть было не пересеклись. В раннем детстве Вера проходила по Большой Морской мимо дома номер 47 из розового гранита и любовалась его лиловой мозаикой. Когда ей было немногим больше десяти лет, она вместе со своей старшей сестрой ходила в тот же танцкласс, что и Самуил Кянджунцев, одноклассник и близкий друг Набокова, и знала многих тенишевцев. Летом в 1916 и 1917 годах ее родители снимали дачу за Сиверской, ближайшей железнодорожной станцией от Выры 2 2 Интервью ББ с ВеН, декабрь 1981, июнь и август 1982, декабрь 1984 и май 1989. . Позднее в Берлине Вера и Владимир чуть было не встретились в начале 1923 года в конторе «Орбиса» — издательской фирмы, основанной Вериным отцом, который собирался заниматься экспортом книг — в основном переводов русской классики на английский язык — в Соединенные Штаты. Набоков помнил, как он, поднимаясь по лестнице к Евсею Слониму, обсуждал с Глебом Струве, какую сумму им следует запросить за перевод Достоевского. Хотя Вера работала в конторе отцовской фирмы, их знакомство в тот раз не состоялось: только сейчас, восстанавливая свое прошлое, они вспомнили, что виделись в «Орбисе» 3 3 Field, Life, 178;ЗЭФ-1. .

В том, что они ходили где-то рядом друг с другом и могли познакомиться раньше, Набоков видел нечто похожее на работу судьбы: она твердо решила свести их, и как только один ее план срывался, тут же строила новый. После маневра в «Орбисе», на успех которого она возлагала большие надежды, судьба, кажется, пришла в отчаяние и, решив бить наверняка, в упор столкнула Веру Слоним с Владимиром Набоковым. Подобная линия судьбы лежит в основе структуры «Дара», романа Себастьяна Найта «Успех», сцены встречи Ольги и Круга в романе «Под знаком незаконнорожденных» и начала романа «Смотри на арлекинов!». Последний роман, в котором Набоков травестирует все то, что было ему дорого, начинается так:

С первой из трех не то четырех моих жен я познакомился при обстоятельствах несколько странных, — само их развитие походило на полную никчемных тонкостей неловкую интригу, руководитель которой не только не сознает ее истинной цели, но и упорствует в бестолковых ходах, казалось бы отвращающих малейшую возможность успеха. Тем не менее из самых этих промахов он соткал нечаянную паутину, которой череда моих ответных оплошностей спеленала меня, заставив исполнить назначенное, в чем и состояла единственная цель заговора 4 4 СА, 101. .

В узком кругу Набоков любовно называл эту книгу «Смотри на маски!», отдавая дань последней удачной уловке судьбы, которая в реальной жизни свела его с «первой женой» в волчьей маске 5 5 Письмо ВН к Г.М. Ледиг-Ровольту (Heinrich Maria Ledig-Rowohlt) от 2 мая 1975, АВН. .

Вера Слоним, вторая из трех дочерей Евсея Слонима (1865–1928) и его жены Славы, урожденной Фейгиной (1872–1928), родилась 5 января 1902 года по новому стилю. Ее отец изучал право в Петербурге, блестяще сдал экзамен и имел адвокатскую практику, пока юридическая деятельность евреев не была ограничена новым законодательством. Хотя Евсей Слоним и не исповедовал иудаизм, он предпочел скорее отказаться от юридической практики, чем подвергаться унизительной процедуре перехода в другую веру, на которую шли многие евреи, желавшие продолжать профессиональную карьеру 6 6 Интервью ББ с ВеН, май 1989; Field, Life, 177; письмо ВеН к ББ от 2 мая 1986. . Евсей Слоним занялся экспортом леса, и, как с гордостью говорила его дочь,

он был прирожденным пионером в подлинном смысле этого слова и, самостоятельно обучившись лесному делу, гордился тем, что разрешал рубить леса только на условии: «Одно дерево срубил, одно посади». Он также построил на одном из участков небольшую железнодорожную ветку, чтобы подвозить лес к самому берегу Западной Двины, по которой специально обученные крестьяне сплавляли его в огромных плотах к Риге. <���…> За несколько лет до революции мой отец купил большую часть городка на юге России, который он собирался превратить в идеальное поселение с современной системой канализации и трамваями, и этот проект настолько поразил мое воображение, что я не успокоилась, пока отец не пообещал, что, как только я вырасту, он позволит мне принять участие в его осуществлении 7 7 Письмо ВеН к Э. Филду от 10 марта 1973, АВН. .

Вера Слоним была не по годам развитым ребенком. Она отчетливо помнила себя с шести или семи месяцев. Уже в три года Вера раскладывала на полу газету и читала ее, стоя на коленках. Она помнит, как однажды в этом возрасте, оторвавшись от чтения, она взволнованно прокричала родителям, что в какого-то генерала бросили бомбу. Гувернантки научили ее говорить по-французски и по-английски. Десяти- или одиннадцатилетняя Вера, подобно многим детям ее поколения и воспитания, стала писать стихи. В десять лет она посещала гимназию княгини Оболенской в Санкт-Петербурге и собиралась со временем изучать физику. Однако из-за слабого здоровья ее пришлось забрать из школы, хотя каждую весну она сдавала экзамены.