Светлана Пожарская - Франсиско Франко и его время

Руис Хименес, получив пост министра национального образования, хотя и не подверг коренной реформе всю систему просвещения, тем не менее, как сам он это отмечает в интервью с прогрессивным журналистом С. Виларом, добивался, «начиная с первых дней, открытия перспектив много более широких в области политики просвещения в Испании, чем те, что господствовали в предыдущие годы… Мне казалось, что надо сделать обучение много более понятным, что не надо придерживаться столь замкнутых, догматических схем, что надо привлечь иных людей. И я это сделал: немедленно включил в мое министерство таких людей, как X. Перес Вильянуева, К. Родригес де Валькарсель и др. Назначил ректорами Педро Лаина Энтральго, Антонио Товара и других людей того же духовного плана» [500] Vilar S. Protagonistas de la España democrática: La oposición a la dictatura 1939–1969. P., 1970. P. 452. . Внимание, проявленное Руисом Хименесом к перечисленным им самим именам, не было случайным. Так или иначе, все они были связаны с полемикой, начавшейся в среде, близкой к режиму гуманитарной интеллигенции, в связи с выходом в 1948 г. нашумевшей книги Педро Лаина Энтральго «Испания как проблема». Как отмечает известный исследователь Испании Л. В. Пономарева, «П. Лаин Энтральго развивал мысль о необходимости примирения и синтеза двух враждующих традиций в истории испанской культуры, определяя их как «традиционизм» и «прогрессизм»» [501] Подробнее см.: Пономарева JI.В. Поздний Маэсту. С. 63–65. .

В специфической обстановке Испании конца 40-х — начала 50-х годов этот тезис П. Лаина Энтральго многими воспринимался как призыв к наведению мостов между «победителями» и «побежденными». Руис Хименес добился восстановления права преподавания для многих учителей школ и преподавателей университетов, лишенных его в свое время по политическим мотивам. Оп попытался вернуть в испанские университеты таких выдающихся ученых, составлявших гордость мировой науки, находившихся в то время в эмиграции, как Артуро Дуперрьера, Альберто Миаха де ла Миева, каталонца Буаса и др. Он предполагал провести реформу образования. В качестве первого шага решено было добиться более широкого участия студентов в определении направлений деятельности университетов. Но действия Руиса Хименеса встретили сильнейшее сопротивление не только в возглавляемом им министерстве, но и в самом правительстве.

Как вспоминает сам Руис Хименес, началось давление на главу государства с целью убедить его, что эта политика в области просвещения, если применять терминологию сегодняшнего дня, открывала путь левым тенденциям.

Непосредственным поводом к отставке Руиса Хименеса послужило его «крамольное», с точки зрения властей, намерение провести конгресс молодых писателей. Однако решающую роль в его отставке сыграли февральские события 1956 г., вписавшие новую яркую страницу в историю антифранкистской оппозиции. По твердому убеждению деятелей режима, сами эти события явились следствием политики министра национального образования, а значит, последний и был одним из главных их виновников.

Принятие Испании в ООН породило надежду на либерализацию режима в кругах демократической и либеральной интеллигенции, и особенно среди той части студенчества, которая тяготилась жестким контролем над университетской жизнью фалангистского испанского студенческого синдиката (СЭУ). 4 февраля 1956 г. впервые за все время существования франкистского режима на юридическом факультете Мадридского университета официальные кандидаты фалангистского СЭУ не получили на выборах необходимого количества голосов. Студенты-фалангисты восприняли это как «попытку к мятежу».

Столкновения между двумя группировками из стен университета выплеснулись на улицы. Сторону студен-тов-антифалангистов поддержали видные деятели культуры, причем некоторые весьма активно. Среди последних был и известный кинорежиссер Хуан Антонио Бардем. 9 февраля, когда во время потасовки был ранен студент-фалангист, его единомышленники пригрозили смертью ста видным интеллигентам в том случае, если их товарища не удастся спасти. Студент остался жив, угроза не осуществилась. Но значение февральских событий трудно переоценить — впервые после 1939 г. демаркационная линия антифранкистской борьбы прошла не по привычной полосе. В антифранкистской группировке оказались и бывшие «победители».

Определенные выводы были сделаны и правительственными кругами, которые в эти годы прибегли к мерам, которые можно расценить как попытку «восстановить» национальное единство и примирить «две Испании», но на франкистской основе.

Несмотря на возмущение деятельностью Руиса Хименеса в недрах аппарата франкистского государства, сам Франко сделал все возможное, чтобы бывший министр остался в «его системе», а его деятельность укладывалась в прокрустово ложе «оппозиции», допустимой курсом «либерализации».

По словам самого Руиса Хименеса, Хосе Солис, генеральный секретарь фаланги с февраля 1957 г., неоднократно передавал ему от лица Франко настоятельные просьбы дать согласие на вхождение в Национальный совет в качестве советника, назначаемого непосредственно главой государства. Однако органы франкистского государства не были приспособлены для проявления какой бы то ни было критической позиции. Некоторое свободомыслие, допускавшееся Руисом Хименесом при обсуждении тех или иных проектов, служило постоянным источником столкновений с прочими советниками. Руису Хименесу пришлось выйти из Национального совета фаланги. Взамен ему было предложено стать прокурадором кортесов. Но и здесь он не избег конфликта. Глава государства, удостоивший Руиса Хименеса аудиенцией, признал его позицию в кортесах «странной», но тем не менее просил не оставлять своего поста и даже попытался внушить «странному» прокурадору, что в функцию кортесов изначально входило осуществление «конструктивной критики». Опыт же самого Руиса Хименеса свидетельствовал об обратном, и с февраля 1965 г. он перестал посещать заседания кортесов.

Карреро Бланко счел статью Руиса Хименеса от 16 февраля 1969 г. еще одним доказательством пагубности «реформ» Фраги: ведь именно его политика, по мнению «серого преосвященства», сделала возможным такие и подобные им публичные заявления.

10 июня 1969 г. Фрага направил донесение Кастиэлье, в котором он поставил в известность министра о результатах опроса общественного мнения. Согласно опросу только 28 % заявили о себе как о сторонниках прозападной ориентации внешней политики, проводимой правительством. Среди персон, придерживавшихся такой точки зрения, 50 % составляли специалисты высшей категории и 67 % — директора и управляющие крупных предприятий, функционеры высшего и среднего звена администрации. Но 43 % объявили себя сторонниками нейтралитета — это были средние и мелкие предприниматели, причем 63 % составили те, кто декларировал свой доход от 50 000 песет в месяц [502] AMAE. Leg. R-9291. Exp. 5. . Иными словами, это был тот средний класс, который, по убеждению экспертов, привлекаемых правительством, и должен был составить костяк испанского общества, залог сохранения режима в будущем.