Светлана Пожарская - Франсиско Франко и его время

Много лет спустя на вопрос Вильялонги, верит ли он, что «Франко под давлением своего окружения мог в последнюю минуту предпочесть своего «политического внука», герцога де Кадиса, на место Вашего Величества», Хуан Карлос, уже свыше 15 лет король, ответил: «Нет, никогда не верил. Франко никогда не отступал в своих решениях» [518] Vilallonga de, J.L. El Rey: Conversaciones con D. Juan Carlos I de España. В., 1993. P. 215. . X. Фуси полагал, что такое негативное отношение Франко к подобным планам объясняется тем, что он был человеком, глубоко уважавшим законы и установления.

Франко признавался, что уж очень ему хотелось видеть свою любимую внучку принцессой. Но не более того: при безусловном уважении к желаниям своей обожаемой супруги, диктатор не смешивал дела семейные с благом государства, как он его понимал.

Еще в 1968 г. он написал завещание. Его недвижимое имущество составляли поместье Эль Пасо де Миерас, подаренное ему по подписке еще в 1938 г., и Канто дель Пико, поместье в Торрелоденес. Каждому из своих внуков, а их было пятеро, и супруге он завещал по 2 млн песет. Заметим, что по курсу того времени 1 доллар составлял 65–68 песет. А Испанию он все же завещал Хуану Карлосу, хотя и не всегда был доволен его высказываниями о будущем страны, в чем он видел влияние ненавистного ему дона Хуана.

То, что Франко предпочел Хуана Карлоса кандидатуре иммобилистов — Альфонсо, имело последствия для Испании, вряд ли предвиденные диктатором и не сразу оцененные современниками.

В апреле 1972 г. в Мадриде состоялся очередной «парад победы», проводившийся ежегодно с 1939 г. Участники парада и многочисленные зрители не могли не обратить внимание на изменившийся облик Франко: он стоял, опираясь на палку, садился с помощью военных, окружавших его. Но больше, чем состояние пошатнувшегося здоровья, его беспокоили настроения среди тех, как он и полагал, кто составлял поддержку его режиму. И больше всего — церковные круги.

Хотя в первые послевоенные годы Франко полагался прежде всего на террор, он ожидал, что церковь, так пострадавшая в годы Второй Республики и гражданской войны, окажет ему поддержку в умиротворении нации. И он не ошибся: в дополнение к самой жесткой в истории Испании светской цензуре, введенной законом о печати от 22 апреля 1938 г., церковь получила право цензуры духовной — под ее всевидящее око попали передачи радио, спектакли и литературные произведения, пресса, поведение на улицах и особенно на пляжах.

Кардинал П. Сегура, архиепископ Севильи, в 1944 г. извлек приговор танцам, который еще в XVIII веке вынес иезуит отец Калатапиду в таких терминах: «Танец — это сборище демонов, торжество ада, тьма для мужчин, бесчестие для девушек, радость для дьявола и печаль для ангелов». И все же вопреки сложившемуся мнению отношения церковной иерархии и режима не всегда были гармоничны. Начались трения еще в годы Второй мировой войны. Именно тогда начались всевозрастающие нападки представителей высшей церковной иерархии Испании на нацизм и идеологию тоталитаризма. Отношение к германским нацистам у высших прелатов испанской церкви было весьма сложное. Германский фашизм способствовал победе Франко, которому церковь была многим обязана: Франко отменил антиклерикальное законодательство периода Республики, восстановил религиозное обучение в школах, восстановил положение 1851 г. о пенсиях служителям культа, вернул церкви ее собственность и т. д. Но в то же время им было известно резко отрицательное отношение к католицизму Гитлера и вслед за ним многих руководителей германского рейха. Им были известны заявления Гитлера, сделанные Суньеру, что «он в общем не вмешивается в дела церкви, но требует, однако, чтобы церковь, в свою очередь, не пыталась вторгаться в сферу государственной власти» [519] Документы министерства иностранных дел Германии. Вып. III. С. 121. . Но до поры до времени католические прелаты считали нужным сдерживать свое недоброжелательство к немцам, имея в виду общую направленность испанской внешней политики. С конца лета 1942 г. они, напротив, неоднократно демонстрировали свое негативное отношение к тем или иным аспектам нацистской идеологии. Незадолго до падения Суньера новый примас испанской церкви архиепископ Толедо Пла-и-Даниэль в беседе с американским послом сетовал на то, что при Суньере и его приближенном Хосе де Луной нацистское влияние привело к распространению расизма. В разное время Франко выступал против евреев в той же мере, как и против масонов, либералов и коммунистов, но лишь как против иноверцев. Фаланга же пыталась привить антисемитизм расистского толка, что, по мнению того же Пла-и-Даниэля, было чуждо испанскому народу. Пытаясь заслужить благоволение церкви, фалангистская пропаганда даже создала миф о Гитлере как о «великом католике», что вызвало гнев у церковников. Франко держался в стороне, не вмешиваясь в распри церкви и фаланги. В конце сентября 1942 г. с разрешения архиепископа Толедо в его официальном бюллетене была опубликована большая статья, подготовленная кардиналом Сегурой, в которой решительно осуждалась переведенная на испанский язык нацистская книга, излагающая доктрины расизма, принудительной стерилизации «неполноценных» народов и т. д. [520] FR. 1942. Vol. III. P. 594.

После окончания мировой войны, когда нависла угроза возобновления войны гражданской и, особенно в годы изоляции, когда ущемленное национальное чувство стало своеобразным цементом, сплотившим многие слои общественного мнения, отношения режима и церкви укрепились. А Мартин Артахо даже занимал пост министра иностранных дел. Но после ослабления напряженности в отношениях с внешним миром трения возобновились. Католики опасались контактов с протестантским миром, неизбежных при союзе с Соединенными Штатами.

Эти группы с явным недоверием взирали на намерение Франко «заманить на католическую землю Испании англосаксонские протестантские орды с их сомнительными манерами и с еще более сомнительной моралью» [521] Welles В. Op. cit. P. 141. . Многие из них все еще руководствовались заветами Менендеса-и-Пелайо, согласно которым «единственным путем спасения Испании является искоренение в стране всех остатков иностранной скверны; страна должна черпать силы из своих собственных источников; лишь при выполнении этого условия в Испании может возродиться католическая культура, призванная в конце концов освободить мир» [522] Mackenzie L. Op. cit. P. 77. . К тому же далеко не все католики боялись контактов с США.

Напротив, члены группы «Католическое действие», особенно те из них, кто входил в Национальную католическую ассоциацию пропагандистов, всеми доступными им способами оказывали воздействие на своих единоверцев в Соединенных Штатах, побуждая их к решительным шагам, направленным на вывод Испании из международной изоляции любым способом, в том числе и посредством заключения военного соглашения.